Стрела, пронзив Брану Вичти гортань, заставила его захлебнуться. Секунду еще он хрипел, скользя толстыми, усыпанными перстнями пальцами по ее древку, пока не повалился на спину и не забился в судорогах.
Торн сплюнул от досады и обернулся. Пошатываясь от усталости, Рит медленно опускала лук.
– Вот и все, – заставил Торна вновь обернуться голос Фошты.
– Служба окончена, – скривила губы Андра.
– Все к тому шло, и вольная нам не нужна, – кивнула Фошта, и девицы метнулись к выходу.
– А вы? – поднял меч Торн. – Удовольствуетесь тем, что найдете на теле вашего хозяина или захотите выпачкать руки в крови десяти человек, трое из которых женщины, а один – раненый старик?
– Это я-то старик? – прохрипел Хопер.
– Я бы на их месте не отказался, – ухмыльнулся Хельм, вставая рядом с Торном. – И женщины милы, может и вовсе девицы, да и от монет у нас кошели лопаются. Да и война все спишет. Порубить всех да и вновь отсидеться в потайных покоях. Как тут устоять?
Последние слова Хельм прокричал, потому что, уверившись в собственном превосходстве, оставшиеся без хозяина воины ринулись на, как им показалось, легкую добычу. Сомкнулись со скрежетом клинки, и пошла кровавая карусель, в которой смерть наступала раньше испуга. В которой всякий раненый истекал кровью, стоя на ногах, терял сознание в падении и бился всем телом о залитые кровью плиты уже мертвяком. За последний месяц спутники Торна и в самом деле многому научились. И они побеждали, потому что не пытались сохранить собственный жизни. Они убивали. И даже стрелы Рит, которая странствовала не с ним, находили свои цели в образовавшейся кутерьме безошибочно. Только Хельму не повезло. Все-таки, эти тридцать наемников, которые залили своей кровью пол трапезной едва ли не до ее стен, были и в самом деле неплохими воинами.
– Прости, – прохрипел Хельм, зажимая горло ладонью, из-под которой булькала кровь. – Хотел… чтобы никто не ушел…
– Прости ты меня, Хельм, – закрыл глаза воину Торн. – Я рад, что ты был со мной. Кто-то еще ранен?
– Вроде только я, – прохрипел Хопер, рядом с которым хлопотала Филия.
– Брет, Падаганг, – позвал Торн. – Помогите. Надо уложить тела Стахета Вичти и Хельма в стороне. Подальше от этой падали. И накрыть их знаменами. Не думаю, что мы сможем похоронить их в ближайшее время.
Гледа, пошатываясь от запаха крови, посмотрела еще раз на тело своего деда и шагнула к Хоперу. Филия уже успела вместе с Рит снять с него котто и рубаху и вырезать стрелу. Тело Хопера оказалось покрыто шрамами, словно стрелы уже не раз протыкали его. Но страшным было не это. Вся его рука вплоть до плеча и почти вся грудь были черны так же, как была черна ладонь, и языки, щупальца черноты сплетались и сгущались вокруг круга, вычерченного по живому. Круга, включающего в себя треугольник, линии которого вспухли как от глубокого ожога, отслаиваясь багровыми хлопьями и исходя сукровицей.
– Что здесь, – прошептала Рит, хватаясь одной рукой за собственную грудь, а другой показывая на углы выжженного знака, которые словно были прибиты инеем.
– Не знаю, – прошептал Хопер, покосившись на окаменевшую Филию. – Но не то, что в твоей груди.
– А эта чернота? – сглотнула Гледа.
– Боль, – ответил Хопер и закашлялся, сплевывая кровь. – Больно говорить. Тебя пугают мои раны? У меня это не в первый раз. Видишь сколько отметин? Тыкали уже в меня стрелами, тыкали. Давно, правда. Очень давно. А чернота… Даже не знаю, может быть, я превращаюсь в вандила? Да смеюсь, я, Падаганг… Кстати, ты мне так и не рассказал, что за девицу видел в Альбиусе?
– Просто красивую девушку, – откликнулся Падаганг. – Самую красивую, да простит меня Гледа, Рит и Филия. Я ничего про нее не знаю, только то, что она другая. Не как все.
– Я тоже ее видела, – прошептала Гледа.
– А твой цвет плохой, Хопер, – продолжил Падаганг. – В нем много боли.
– Да уж, – кивнул Хопер. – Чернота – это магия. Хитрая и вредная. Вот, Филия должна об этом что-то знать. Так что, не бери, Гледа, с меня пример, не суйся туда, где можешь так выпачкаться…
– Есть легенда, – произнесла Рит, – что семьсот два года назад, когда Беркана вышла против Фризы на битву у Тройного менгира, ее спасли полудемоны. Ну, не совсем люди. Курро, беглецы. Их было тринадцать. Они сражались в рядах Берканы как обычные воины, хотя и были куда более умелы, чем даже нынешние эйконцы. Нет, Беркана не могла победить, потому как против нее выступило огромное и лучшее войско, в первых рядах которого стояли энсы, но Беркана держалась. И тогда впервые на стороне Фризы появились жнецы. Все пять. И когда они ступили на поле битвы, стали падать с ног все, даже воины Фризы, потому как могущество жнецов многократно превышало человеческую силу и подавляло ее. Говорят, что тогда конец всего мира, конец сущего постучался в двери. Устояли только эти тринадцать. И им был голос. Для того, чтобы отринуть беду, нужно пожертвовать собой. И они достали зачарованное оружие, которое собирались использовать против жнецов, и убили себя. И жнецы вынуждены были отступить, потому что нет ничего сильнее собственной жертвы.
– Сказки, – прохрипел Хопер. – Особенно насчет голоса. Кто его мог услышать? А если кто и услышал? То кто мог рассказать о нем?
– Один из этих полудемонов не смог покончить с собой, потому что стрела пробила его руку с зачарованным ножом и пришпилила ее к груди, – показала на старый шрам на груди Хопера Рит. – И еще две стрелы лишили его сознания. Вот и вот.
Тонкий палец коснулся и других шрамов.
– Даже так? – удивился Хопер, посмотрев на Торна, который покачивался с ноги на ногу, словно опьянел от запаха крови. – Сколько раз слышал этот рассказ, но никогда не слышал главного – кто же все-таки мог выпустить эти стрелы, если все попадали с ног? Не сходится сказка, не сходится.
– Значит, их выпустил один из жнецов, – сказала Филия.
– Это были обычные стрелы, – не согласился Хопер. – Не стрелы жнеца!
– Стрелы жнеца убили бы тебя, – предположила Филия. – Ну или не тебя, а того, в кого они попали семьсот два года назад. На том поле боя было полно обычных стрел.
– Для чего убивать или ранить одного из тринадцати? – спросил Хопер. – Да и кто мог знать…
– Тот, кто стрелял, тот знал, – пожала плечами Филия. – Смерть двенадцати умбра едва не оказалась роковой для Терминума. Сила, которая была выплеснута в результате этой жертвы, на сотни лет умалила жнецов. Обитаемая земля была почти разорвана пополам. Большой провал пересек ее. Земля сотрясалась. Множество людей погибло в руинах собственных жилищ. Лишь Долина милости уцелела. Не потому ли она так и названа?
– Не помню, – наморщил лоб, стиснул зубы и с трудом сел Хопер. – Еще скажи, что это было сделано именно для того, чтобы я здесь оказался. Через семьсот два года.
– Так это был ты? – вытаращила глаза Гледа.
