– Где сейчас твоя мать? – спросил Торн.
– Не знаю, – прошептала Филия. – Всегда, сколько я ее помнила, она бродила по Терминуму. А я жила то у Карбафа в Исе, то у Раска в Оде, да, мы были знакомы, но вряд ли он знал, кто моя мать. Карбаф привел меня к нему. Иногда он оставлял меня еще где-то. Пока лет тридцать назад мать не купила дом в Урсусе. Но она не забывала про меня. Просто она не могла по-другому. Вот ты, Хопер, ты же искал сведения о Трижды пришедшем? Зачем?
– Я искал силу этой земли, – признался Хопер. – Надеялся, заручиться ею, чтобы противостоять жатве.
– И много ты нашел? – спросила Филия.
– Я не слишком преуспел, – согласился Хопер.
– Моя мать нашла камни, которыми его забили, – прошептала Филия. – Нашла камни, которыми забили бога, пришедшего к людям задолго до того, как свершилась Кара богов. Вон, один браслет из этих камней на руке Гледы. Один на моей руке. Ясно? И в них есть сила. Непонятная, но есть. Та, которая не питается силой менгиров. Та, которая сделала менгир в Опакуме мертвым! Та, которая дает силы моей матери на все, что она делает. А полное жизнеописание Трижды пришедшего? Моя мать подбросила его Амме, зная, что ты придешь туда! Правда, затем ей потребовались четыре страницы, но ты же не обиделся?
– И про Трижды пришедшего, и про менгир, и про это жизнеописание, и уж тем более про то, что какой-то Раск писал что-то за пророка Ананаэла – это все ересь! – подал голос Вай, и его слабый голос совершил невозможное, все, и Филия, и Гледа, и Торн, и Брет, и Скур, и Падаганг – все скривились в усмешке.
– Ересь! – визгливо и в отчаянии повторил Вай.
– Хватит, – поморщился Хопер. – Мне больно смеяться. Что она задумала?
– Не знаю, – пожала плечами Филия. – Она много говорила с твоей дочерью, Торн. Гледа вспомнит, когда будет нужно. Но не спрашивай меня, чего она добивается. Я могу только догадываться, так же как и о том, что случится завтра или сегодня со всеми нами. Но одно я могу сказать тебе точно. Она не на их стороне.
– Почему? – спросил Торн.
– Потому что они хотят смерти ее дочери… – догадался Хопер.
– Да, – кивнула Филия.
– Как все просто, – развел руками и снова скривился от боли Хопер. – Проклятье. Как все просто. Неизвестная, но великая колдунья умаляет жатву, насылает проклятье на меня, принимает большую его часть на саму себя, гонит меня по дорогам Берканы, и все для того, чтобы спасти собственную дочку.
– Ты считаешь, что это недостаточный повод? – спросила Филия.
– Не знаю, – скрипнул зубами Хопер.
– Да провалиться им всем на этом месте! – вдруг заорал Торн. – Древняя книга! Трижды пришедший! Мертвый менгир, который мертв только потому, что уперся в древнюю часовню! Возможно, среди ее камней осталось что-то подобное камням в ваших браслетах. Но какого демона? Если Коронзон на их стороне, они могли бы разрушить часть стены без всякой жатвы, вытащить эту часовню до последнего камня и растереть их в пыль! Даже смешать с дерьмом и бросить в море! Зачем эти смерти? Зачем жатва?
– Ты не понимаешь, – улыбнулась Филия. – Даже если ты сотрешь камень в пыль, пыль-то никуда не исчезнет. Если ты сожжешь ее и обратишь в стекло, в пепел – она снова никуда не исчезнет. Да и не в менгире дело.
– А в чем? – не понял Торн.
– В этом, – постучала себя по лбу Филия.
– В этом? – закрыла лоб ладонью Рит.
– О чем вы, – схватилась за лоб Гледа.
– Метка, – прошептала Филия.
– Что значит эта ваша метка? – спросил Торн.
– Это знак… – с трудом поднялся на ноги Хопер. – Амма сказала, что грядет воплощение. Они подобрали три сосуда. Один основной. Два запасных. Филия, Гледа, Рит. Они пригнали в Опакум трех умбра. Чтобы принести нас в жертву. Я, Раск, Амма. Так что, не знаю, может твоя мать, Филия, и вела меня сюда для чего-то, но жнецы были согласны с этим ее выбором. Убийство умбра – настоящее убийство – это источник большой силы. А вот что будет дальше, я еще не знаю…
– Она говорила… – внезапно прошептала Гледа. – Что-то всплывает у меня в голове. Они хотят пробудить бога. Одного из богов. Им нужен человек. Почему-то воплощение может быть только в человека. В особого человека.
– Который устоит перед жнецом, – понял Хопер. – Но который плоть от плоти этой земли.
– Чтоб я сдох, – Торн вытер пот со лба. – Что ты хочешь этим сказать? Что одна из этих девчонок станет богом?
– Нет, – мрачно произнес Хопер. – Одна из этих девчонок отдаст свое тело богу. А сама сгинет. Сотрется.
– Которая именно? – напрягся Торн.
– Та, знак которой запылает пламенем, – ответил Хопер. – Мне так кажется. Это может быть кто угодно. И Филия, и Рит, и Гледа.
– Только через мой труп, – схватился за рукоять меча Торн.
– Это как раз легко, – махнул рукой Хопер и посмотрел на побледневшую Филию. – Так зачем же меня вела в Опакум твоя мать? Чтобы спасти самого себя, тебя или кого-то еще?
– Она сказала, что ты будешь знать, – прошептала Филия.
– Даже так… – вздохнул Хопер.
– Будьте вы все прокляты, – проговорил Торн. – С вашими жнецами, умбра, богами, менгирами и проклятиями.
– Полагаю, что мы уже, – развел руками Хопер. – Но все равно – спасибо.
– Подождите, – подал голос Брет. – Я не хочу никаких воплощений, но если бог все же воплотится, разве это плохо? Посмотрите, сколько мертвых вокруг. Все в крови. Да и человек рождается в крови. Может быть, бог по другому и не рождается?
– Воплощение – это не рождение, – сказала Филия. – Это как стук в камне, через который прогрызает себе дорогу наружу чудовище.
– Почему ты уверена, что чудовище? – не понял Брет.
– Я чувствую, – прошептала Филия. – И вижу.
– И это тоже ересь! – со слезами на глазах крикнул Вай.
– Тише! – поднял палец Падаганг. – Боги, знаки. Всему свое время. Отец учил меня, делай свое дело, но смотри по сторонам. Я спрашивал его, а зачем по сторонам смотреть? А он отвечал, чтобы отскочить, когда смерть попытается тебя пристукнуть, или чтобы вовремя увидеть, что ты делаешь не свое дело. Не знаю, пора ли отскакивать и куда, но осада продолжается! Слышите грохот? Это пушки! Нам нужно быть на стене. А еще я слышу шаги. Кажется, за нами уже послали!
В дверях зала появился Раск. Он с удивлением оглядел разбросанные трупы, погладил висящий на поясе топор.
– Хопер. Амма пропала! Как след простыл!
Глава тридцатая. Бланс
«… ибо беда в тебе».
Трижды пришедший
Книга пророчеств
Всякое новое имя было подобно новой обуви. Каким бы умелым ни слыл сапожник, как бы ни хвалили его за мастерство, но пара даже самых мягких сапог поначалу неизменно натирала ноги и если даже не натирала, то казалась неудобной и неродной. Захлестывала голень голенищем, подпирала каблуком пятку, цеплялась подошвами за всякую выбоину на дороге. Так и имя. Только-только привыкнешь к нему, как приходит пора его менять, чтобы не повторяться в мытарских книгах да подорожных списках, не дивить долголетием мастеров стражи и королевских писцов. Хотя, век людской короток, да и память не слишком длинна; минует пара поколений, отправятся в книжные хранилища поголовные свитки, и придет пора доставать одно из ношенных, но так и не пришедших в негодность имен. Хопер…
