– А от старости или от неудачи ты исцелиться не пожелаешь? – усмехнулась Филия. – Впрочем, совет дать тебе могу. Исцелить от жатвы, хотя бы на время, можно на одном менгире, что водой омывается. Он недалеко от Фриги. А вот укрыться… разве только в Опакуме? Укрыться и уповать на толщину его стен. Жатва не властна внутри них. Пока что не властна. Ты хоть слушаешь меня? Чего застыл.
– Стена за твоей спиной… – заметил Торн. – Она ободрана. Побелка сбита сапогами. И лестница лежит в траве. Скажи мне, Филия, тебе случайно не нужна помощь?
Филия побледнела, хотя и так была бледна.
– Вы хорошие воины? – спросила она.
– Не самые плохие, – положил руку на рукоять меча Торн.
– Тогда обернитесь! – крикнула она.
Это вновь были энсы. Выскочив из дома во двор, они рассчитывали на внезапность, но Торн уже стоял у них на пути с обнаженным мечом. Именно это спасло жизнь его спутникам, но не избавило их от ран. Осел, зажимая рану в груди, Хода, успев перед этим метнуть нож. Взвыл, поймав боком летящее острие, Соп. Лишился, уворачиваясь от удара, части уха Брет, но шестеро чужаков уже хрипели на полу, и Гледа, которая оказалась вместе с Торном впереди всех, уложила двоих из них, бросившись на пол и подсекая им ноги.
– Нет никого опаснее остервеневших женщин, – прохрипел Хода, пытаясь остановить кровь. – И всего опаснее они в положении лежа.
– Быстрее! – метнулся к принцу Соп. – Помогите мне!
– А ну все прочь! – шагнула вперед Филия. – Каждая секунда дорога! Нож мне! Бегом! Синюю бутыль с правой верхней полки! И корзину, что стоит рядом! И свечу подхватите! Да пламя не сбейте с нее!
– Он умирает! – схватился за голову Соп.
– Умирает, но пока еще не умер, – процедила сквозь зубы Филия, ловко распуская ножом одежду на груди Ходы, выдергивая сверкающий осколок и заливая рану шипящим средством и засыпая желтоватым порошком. – Виданное ли это дело, лезть в схватку без толкового доспеха?
– Виданное ли это дело, таить у себя в доме всякую погань?! – скривился Соп над Ходой, который замер в беспамятстве.
– А ты думаешь, что моего разрешения спрашивали? – поинтересовалась Филия. – Ладно. Рана тяжелая, но крови ваш приятель потерял не слишком много. Средством я его попотчевала очень сильным, так что ближайшую неделю он будет спать. Смотрите, чтобы все время лежал на боку, не бросайте одного. Если захотите оставить его здесь, тогда придется говорить об оплате. Кстати, если бы не этот знак…
Она подняла рассеченный знак королевского дома.
– Это кто же ко мне пожаловал?
– Оставь, – проговорил Торн. – Или не видишь? Принца крови ранили в твоем доме. Принца Йераны.
– Вот ведь угораздило, – побледнела Филия.
– Молись, чтобы он остался жив, – прошептал Соп.
– Всю жизнь в молитвах, – пробормотала Филия. – Но теперь они не пригодятся. Я сделала все, что могла. Если парень крепок, выдержит.
– А ведь он спас нас, – шагнула вперед Гледа. – Убил главного.
– Может быть и так, – кивнул Торн, рассматривая рослого здоровяка с торчащим из глазницы маски ножом Ходы. – Похоже, в каждом таком отряде есть особый фехтовальщик. Я мог не устоять против него.
– Непросто сражаться в крохотном дворике, – заметил Брет, с тревогой ощупывая укороченное ухо.
– Я учил вас и этому, – не согласился Торн.
– А как не становиться зверем после поганых ран не учил, – скривился, прикасаясь к ране на боку, Соп. – Это нам бы тоже пригодилось. Кажется, шкурку мне попортили всерьез.
– Снимай котто, – подала голос Филия. – Ты ранен легче, чем принц, но рану, кажется, придется зашивать. Но вы не станете зверями В вас нет слабости.
– Давно я не слышал столь приятных слов, – вздохнул Брет.
– И ты со своим ухом далеко не уходи, – призвала Филия.
– Долго они у тебя скрывались? – спросил хозяйку Торн.
– Да уже пятый день, – ответила она. – Нашли лучшее место. Унду побаиваются в городе, не рискнули обыскивать ее дом. Хотя стражники заходили несколько раз.
– Но на нас энсы напали… – задумался Торн.
– Ты оказался слишком внимателен, – пожала плечами Филия.
– Так они понимали, о чем мы говорим? – удивился Торн.
– Кто-то подсказывал им, – проговорила Филия. – Голос того, кто послал их, звучал у них в ушах.
– И кто же их послал? – нахмурился Торн.
– В их ушах, – развела руками Филия. – Не в моих. К счастью, я с этим посылальщиком не знакома, уши у меня в порядке, да и энсы меня не обижали. Пока вы не пришли.
– А теперь, выходит, обидели? – не понял Торн.
– Попытались, – она подняла ступку, пронзенную стальным осколком.
– Ясно, – кивнул Торн.
– Капитан королевской гвардии Одалы Торн Бренин! – донесся приглушенный голос через весь дом, и вслед за тем на входную дверь обрушились удары. – Согласно установлению королевской стражи, я имею полномочия тебя задержать!
– Дядя Бран! – побледнела Гледа. – Что нам делать?
– Филия! – шагнул к женщине Торн. – Уж не знаю, что для тебя слово Чилы, но моей дочери нельзя встречаться с собственным дядюшкой. Можешь спрятать ее?
– Я обязана это сделать, – кивнула Филия. – Знак Чилы для меня… закон. Подойди ко мне, девочка.
– Папа! – скривилась Гледа. – А ты?
– Я справлюсь, – пообещал Торн и обернулся к спутникам. – Бран Вичти – плохой человек. Я не хочу, чтобы он нашел свою племянницу.
– Мы ее не видели, – кивнул Брет.
– Никогда, – согласился Соп. – Знать ее не знаем.
– Вы отличные воины, – с тревогой кивнул Торн.
– Тогда идите в дом, – сказала Филия. – Не оборачивайтесь. Выждите минуту. А потом уж запускайте стражников.
Глава девятая. Хмельная падь
«Не переломив ветку,
не узнаешь сердцевины ее».
Пророк Ананаэл
Каменный завет
На второй день после схватки у дуба Рит начала замерзать. Ее не била дрожь, испарина не покрывала ее лоб, но на стоянках она только что не забиралась в костер, а на переходах закутывалась в одеяло и припадала к шее лошади. Губы ее побелели, кожа стала сухой, словно высушенный на солнце пергамент, и вода, казалось, не могла утолить ее жажды. Когда отряд поздним вечером третьего дня вышел на горное плато и засел между острых, словно паллийские топоры, базальтовых скал в лиге от Черного храма, она уже едва могла говорить. В расщелине помаргивал костер, в закопченном котелке готовилось какое-то варево, скалы опускались в вечернюю мглу, и тучи, которые ползли по небу, обещали сделать ее непроглядной. Далеко на юге, зацепившись за возвышающиеся за Большим провалом Молочные горы, посверкивала гроза, но громовые раскаты рассеивались, не долетая до Бальдарских гор.
