– Что ты делаешь? – спросил у него Стайн вечером второго дня пути, когда отряд остановился на привал возле придорожной часовни и, отдав должное ужину, приготовился к отдыху. Шумевшие весь день сосны замерли в вечернем сумраке, стук копыт сменился потрескиванием углей в костре, и Хоперу впервые показалось, что он не мучается тишиной, а дышит ею.
– Еду с приданным мне отрядом воинов по следам Торна Бренина, чтобы найти его и передать ближайшему воеводе Берканы. Но главное – чтобы найти сына принца Трига. Разве не так?
– Ты точно уверен, что он пошел на Урсус? – хмыкнул Мушом, усаживаясь у костра и подбрасывая в него валежник.
– Точно, – кивнул Хопер. – С ним дочь, он думает только о том, чтобы излечить ее. Больше ему идти некуда. Сначала он пошел к альбиусскому менгиру, следующий менгир недалеко от Урсуса. Мы завтра повернем к нему. Ну, а уж если его там нет, нагоним Торна в Урсусе.
– Подожди! – поскреб затылок Мушом. – Ты хочешь повернуть к Двойному менгиру у развалин сторожевой башни? Чтобы чавкать к нему по Болотной хляби? А какого демона мы не повернули к нему от недавней переправы? Отчего не пошли по сухому Ведьмину проселку? Я уж не спрашиваю, почему мы не двинулись по следам Торна от самой йеранской башни. Мудришь ты что-то, книжник.
– Как раз нет, – пожал плечами Хопер. – Я и сам не могу объяснить, отчего я не пошел по следам Торна. Может быть лишь потому, чтобы развести костер у старой часовни и переговорить с вами в тишине и покое. Хотя, мог бы сослаться на собственное чутье. А уж его объяснить точно не смогу.
– Это да, – хмыкнул Мушом. – Чутье объяснить нельзя. Вот помню, тут недалеко, ночевал на старой мельнице. Ну, как водится, мельничиха под боком, благо ее муженек с подводой муки отбыл на хлебное торжище, и что-то меня торкнуло среди ночи одеться и свалить на сеновал. И точно. Муженек ее уже близко был! И ведь, сволота такая, с вилами женушку пришел проверять!
– Нет здесь никакого покоя, – перебил Мушома Стайн. – Всю дорогу от Альбиуса путь держали, все было в порядке, а как к этой часовне приблизились, меня словно обожгло! Вот уж и намазал загривок, а все одно печет. И ведь, погань такая, чем ближе к часовне, тем сильнее печет. Хотел до ветру сходить за угол, едва не заорал! А отойдешь в сторону, вроде нечего.
– С бабами так же, – заметил Мушом. – С одной хоть по нужде рядом присядешь, хоть в баньку, хоть в травку зеленую – и ничего. А другую только завидишь, так припекает, что сил никаких нет! Говорят, что у Торна дочь как раз из таких. Правда, девчонка еще, но если бутон цветка сшибает с ног ароматом, то как зацветет, лучше не приближаться. Такую девчонку и в самом деле нужно спасать. А что, выходит, Торна тоже жатва зацепила? Может, он себя хочет излечить? Что скажешь, Стайн?
– Для таких как Торн ребенок всегда будет важнее всего, – пробормотал Стайн. – К тому же я перебросился парой слов с его слугой – Тенером, когда тот покидал город. По словам Тенера, Торн не думал ни о чем другом, тем более, что его жена умерла одной из первых.
– Куда отправился этот слуга? – спросил Хопер.
– А кто его знает? – пожал плечами Стайн. – Вроде бы получил какое-то предписание. Или посыльный какой прибыл? Не мое дело. У него ж тоже дочь погибла. Похоронил, опечатал дом, сдал начальнику стражи и отбыл. И, кстати, не в Оду, а куда-то в эту сторону. Может, встретим его еще.
– К Стахету Вичти, – скривил губы Мушом. – Да-да, к тестю этого самого Торна. Тот как раз проходил мимо Альбиуса с одалской дружиной, ну и прислал посыльного за Тенером. Верно, старик как-то известил тестя Торна о беде. Так что, и тело дочери своей, и старческую плоть попечителя ее граф Вичти забрал в Опакум. Однако, удачно женился Торн, удачно.
– Не знаю, что он выгадывал, но всякий был бы счастлив иметь такую женушку, какой была Лики Бренин, – помрачнел Стайн. – И таких детей. Что сын, что дочь – удались на славу. С сыном, правда, Торн как-то повздорил, говорят, даже руку ему сломал, оттого парень и не показывался три года в Альбиусе, но все одно – парень загляденье! Да и в Оде у него дела шли в гору, слухами земля полнится. И попомни мои слова, помирятся они еще с отцом. Просто потому, что похожи друг на друга нутром, как две створки одной раковины. А уж дочь Торна словно жемчужина из тех же самых створок.
– И все-таки, – не унимался Мушом. – Дочь дочью, а дел этот Торн в Альбиусе натворил немало. Я не был бы столь уверен…
– Удивляюсь я тебе, Мушом, – сплюнул подошедший Эйк. – Ты что, никогда не слышал о Безумном Торне? О лучшем фехтовальщике если не Берканы, то Одалы? О герое гебонской войны, герое северного похода? О битве при Южных островах?
– Постой, – растерялся Мушом. – Так выходит Безумный Торн и Торн Бренин – один и тот же человек?
– Полтора человека, – хмыкнул Эйк, – если не два. А если его дочь окажется в опасности, то и все десять.
Хопер промолчал. Сейчас, когда он сидел у костра и даже позволил себе пригубить огненного пойла из бутыли Эйка, боль почти не донимала его. Она темным силуэтом сидела напротив и как будто ждала. Что ж, тем лучше. Он уже давно собирался подробно расспросить Стайна и о Торне, и обо всех, кто сопровождал капитана, но собственные мысли не давали ему этого сделать, и вот важные для него сведения словно сами собой приходили к нему. Теперь все это нужно уложить в голове. Было бы неплохо понять еще, отчего Триг взъелся на капитана? Не потому ли, что мертвые стражники и горожане в Альбиусе случились, а найти других виновных в их смерти хлопотно и долго?
– Следы у родника, – сказал Эйк. – Отряд в пару десятков всадников проходил два дня назад. Обувь не берканская. Каблук странный.
– Возможно, те самые энсы, – кивнул Хопер. – Воины в белых масках. Их еще называют погаными. Я так понял, что многие ходили посмотреть на их тела, принесенные Манназом?
– Выходит, нам следует опасаться? – напрягся Мушом. – Спокойной ночевки не получится?
– Мушом-Мушом, – хохотнул, заваливаясь на груду принесенного валежника Эйк. – Если не хочешь беспокоиться – не беспокойся.
– Спокойной ночевки теперь долго не получится, – задумался Хопер. – Жатва началась, Мушом. Но вы ложитесь, я буду в дозоре первым. Надо кое-что обдумать.
– Что ты делаешь? – повторил вопрос Стайн, когда и Эйк, и Мушом погрузились в сон.
– Мой предыдущий ответ тебя не устроил? – пробормотал, глядя на огонь, Хопер.
– Ты же и сам понял, – наморщил лоб Стайн. – Не обижайся, лекарь. Если бы не эта зараза на моем загривке, я бы не спрашивал. Вот я – стражник. По нужде – воин. Да и всегда воин. Пока жив. А ты? То ли лекарь, то ли колдун, то ли этот… писец, что ли? Книжник, демон тебя раздери. Ни то, ни се. К тому же еще и барон, я слышал. Без баронства. А ведь, судя по лицу, не молод. Хорошо, если мой ровесник. Живешь-то ты чем? Не каждый день лекарю дают лучших воинов и отправляют его не лечить, а охотиться. Тебе ж вроде и жалованья не положили?
– Плохой из меня охотник, – согласился Хопер. – Живу прошлым, смотрю в будущее, опасаюсь настоящего. Я летописец. Без жалованья, да. Кроме всего прочего. Но так ли уж важно это все… прочее? Сейчас для меня самое время. Надо все видеть и запоминать. А потом… переносить в летопись.
