– Не слышал я, чтобы морок живую плоть кромсал, – признался Торн.
– А мама? – допытывалась Гледа. – Ее ты хорошо разглядел?
– Только силуэт, – вздохнул Торн. – Но голос был ее.
– Если мы и в самом деле найдем эту белую башню и спасем моего брата, то я обязательно пойду в Пепельную пустошь, чтобы увидеть маму, – твердо сказала Гледа.
– Мы спасем Макта, – прошептал Торн, – но это вовсе не будет значить, что я разговаривал в пустоши именно с твоей мамой. Я никогда не верил в колдовство, но все, что происходит, и особенно твое спасение, говорит мне о том, что оно есть, и оно безжалостно даже тогда, когда творит добро. Кто угодно мог говорить со мной голосом твоей мамы. И ведь я открыл глаза на том же холме, где закрыл их. И никакого города вокруг не увидел.
– Волки не добрались до вас, – напомнила Гледа. – А раны на собственных руках ты можешь объяснить?
– Нет, – покачал головой Торн.
К южному тракту, который был заполнен берканским войском, отряд Торна вышел к полудню следующего дня. Над дорогой почти отвесно вздымались скалы, обращаясь ближе к синему небу серыми вершинами Мглистых гор, с другой стороны с ними пытались спорить высотой огромные сосны, в тени которых стояли спутники Торна, а все пространство между скалами и соснами вдоль узкой полоски тракта заполняли повозки, тележки, стада коров и овец и, главное – люди. Белые и черные, они почти все шли на восток. Израненные воины, егеря и охотники, оставшиеся без леса, ремесленники, утратившие мастерские, крестьяне, лишенные домов и обработанных полей, купцы, потерявшие все или почти все. Редкие отряды продвигались на запад. Для них полотно тракта было свободно. Хотя, развевающиеся над воинами алые полотнища с пятью белыми звездами – стяги Исаны – казались флагами смертников. Тяжелый запах гниющих ран, стоны раненых, плач детей заставили спутников Торна помрачнеть и умолкнуть. Отправленные на разведку Фошта и Андра вернулись через полчаса и сообщили, что король Йераны и в самом деле умер, и его сын – Триг, или уже короновался или коронуется со дня на день в крепости Хайборг. Вдоль дороги имеются дозоры, но лишь до половины пути, где дорога уходит выше в горы, потому как случаются и нападения волков из леса, и налеты разбойников, но проверяют только тех, кто идет на восток. На запад идут действительно смертники. Принц Исаны Хедерлиг удерживает Фригу последние дни. Только для того, чтобы дать отступить беженцам.
– Кто штурмует Фригу? – спросил Торн. – Неужели фризские легионы добрались до нее?
– Нет, – ответила Андра. – Фризы попадаются, но осаждает Фригу не войско. Безумие накрыло земли западнее Фриги. Геллы, которые ведут себя так, словно больны бешенством, вандилы разных племен, разбойный люд, беглые рабы, даже паллийцы откуда-то взялись за сотни лиг от моря. И все они словно с ума посходили!
– Словно не злая воля гонит их на бастионы Фриги, а сладость смерти, – добавила Фошта. – Те, кто уходят на восток, все в ужасе. К тому же, многие поражены жатвой, а храмовников мало, они не успевают даже смазывать шеи несчастным.
– Что ж, – задумался Торн. – Нам пока еще ужасаться рано, но ужаса слишком много не бывает. Так что следует поторопиться, чтобы не опоздать к раздаче.
Через три дня, едва не загнав лошадей, отряд Торна въехал в южные – горные ворота Фриги. К этому времени поток беженцев почти иссяк. На запад шли только подводы с ранеными и увечными. Сама Фрига – белокаменная крепость, занимающая один из предгорных холмов над Вандилским лесом, была окутана дымом. Горели казармы, склады и немногочисленные дома. Замковая башня торчала из дыма словно закопченная печная труба. В отдалении раздавался гул вандилских барабанов, гнусавый писк геллских дудок и тяжелые удары, словно огромный подземный великан пытался выбраться на поверхность. На воротах стражи не оказалось. Распахнутые створки их при каждом сотрясении камня вздрагивали.
– Неужели тараны снарядили? – оторопел Хельм.
– Точно тараны, – согласился Падаганг. – Но почему нет стражи на горных воротах? Заезжай в город, кто хочет.
– К этим воротам нет прохода с равнины, – объяснил Торн.
– Стража была на дороге, – бросила Андра, встав в седло с ногами и приложив к глазам ладонь. – А здесь должен был стоять дозор. Кажется, штурм в разгаре. Значит, лишних воинов во Фриге нет. Все на стенах.
И словно в подтверждение ее слов, из окон возвышающейся над крепостью главной башни тревожно запела берканская труба, а мгновением позже в ушах у Торна прозвучал как будто и знакомый, и незнакомый сухой женский голос:
– К северному бастиону, Торн. Спеши к северному бастиону. Сейчас ворота падут. Нужно отбить их. Потом найдите Друкета.
– Кто это сказал? – обернулся Торн.
Рядом никого не оказалось, на двух ближних подводах женщин не было, только угрюмые исанцы с перетянутыми тряпьем ранами. Кварталом ниже по улице ковыляла какая-то нищенка с узлом, но она была слишком далеко, чтобы шептать на ухо.
– Ты тоже услышал? – нахмурился Соп. – Какая-то… женщина сказала мне на ухо, чтобы я спешил к северному бастиону. Чтобы отбить его и найти какого-то Дру…
– Друкета, – подсказал Брет.
– Я ничего не говорила, – пожала плечами Фошта. – Но тоже слышала.
– Это был ее голос, – поежилась Гледа, озираясь. – Я узнала. Матери Филии. Унды. И ведь вроде бы я не слышала его, а теперь уверена, что слышала. Думаю, она могла говорить откуда угодно. Может, она оставила здесь свой голос, а сама давно покинула крепость?
– Лишь бы не голову, – поежилась Фошта.
– И ей стоить верить? – нахмурилась Андра.
– Что ей от нас надо? – завертелся на месте Скур.
– Через топь она помогла нам перейти… – задумался Торн. – Да и позже не отпускала. Мне во всяком случае все время казалось, что меня кто-то ведет.
– Единственный способ это проверить – так это поспешить туда, куда нас направляют, – предложил Падаганг. – И если Друкета там нет, значит, верить этому голосу не стоит.
– Ага, – скривилась Андра. – Отрезать себе уши и забыть о нем. Мы много говорим, а голос сказал – спеши. И раздери меня демон, назвал меня по имени! Откуда она его знает?
– Она все знает, – прошептала Гледа и потянула из ножен меч. – В какой стороне северный бастион?
– На севере, – подал коня вперед Торн. – Со стороны Вандилского леса. Надеюсь, ты помнишь, дочка, где твое место?
– У тебя за спиной, папочка, – ответила она без тени улыбки.
Они успели как раз к тому моменту, когда ворота пали. Рухнули, придавив нескольких защитников Фриги, и сразу с полсотни геллов, бросив таран, ринулись в открывший проем. И Торн, которому на миг показалось, что благодаря богам перед ним оказались виновники всех его бедствий, метнулся в самую гущу сражения, чтобы не зацепить никого, чтобы вокруг были только враги, и уже там рубить, рубить, рубить и рубить, и думать только об одном, а как же Гледа? Неужели она тоже полезла в самую гущу схватки за ним? Он уворачивался от ударов, нагибался, бил коротким взмахом, тычком, с разворота, со спины, снизу и сверху, успевая отбивать чужие удары и наносить свои, пока кто-то не бросил ему в спину или камень или даже снесенную геллскую голову.
