Жезл дотронулся до стены, и преграда исчезла. Мы ступили в пространство, не имеющее границ, в котором отсутствовала какая бы то ни было субстанция. Потом оказалось, что мы вновь очутились в камере. Оглядевшись, я понял, куда мы попали: мы находились с противоположной стороны хрустальной стены.
Перед нами была узкая кровать, установленная на четырёх статуэтках — кошках, на которой лежала уже знакомая мне женщина. Кошачьи головки с глазками из драгоценных камней на её короне, казалось, вырастали прямо из их прекрасных нитей. Они ни разу не взглянули на Майлин, но закрутились на месте и принялись носиться тут и там, пока окончательно не запутались в нитях, выраставших из венца, стягивавшего рыжие волосы женщины. Казалось, их что-то встревожило.
Майлин не обращала никакого внимания на их бесконечное, почти безумное метание возле короны. По мере того, как она приближалась к кровати, жезл её поворачивался в сторону тела той, другой, а взгляд становился всё более пристальным, изучающим…
Она мельком взглянула на меня, давая понять, что знает о моём присутствии.
«Запомни — может пригодиться…»
Я едва уловил эту её мысль, словно мы были разделеныогромным расстоянием, хотя я мог спокойно протянуть руку и коснуться её плеча. Но я знал, что не должен этого делать.
«Зачем?»
Её слова прозвучали слишком неопределенно. То, что в них заключалось нечто важное, я не сомневался, но для меня они не имели никакого смысла.
Майлин не ответила, только посмотрела на меня долгим оценивающим взглядом. Затем снова повернулась к женщине с запутавшейся и перекрутившейся короной, как будто должна была запечатлеть её образ в памяти, чтобы вспомнить каждую деталь увиденного даже спустя много лет.
Жезл дрогнул и закачался из стороны в сторону. Я ясно увидел, что Майлин обеими руками пытается удержать его, но все усилия были напрасны — жезл выскользнул из её рук…
Я открыл глаза. Плечи и шея совсем окоченели от холодного камня стены. Я почувствовал внутренний озноб, от которого меня не мог защитить даже термокостюм. Опустив руку, я провёл ею по выпачканному песком и грязью меху. Глассия подняла голову и положила её мне на ладонь.
«Майлин?»
Этот сон был до того похож на явь, что я совсем уже приготовился увидеть её снова в том обличье, в каком она находилась каких-нибудь несколько мгновений назад.
«Посмотри-ка туда!»
Она повернулась в сторону больших шаров. Одни из них горели ярко, другие тускло, но все вместе довольно хорошо освещали камеру. Мне хватило одного-двух мгновений, чтобы удостовериться, что не все они до конца «ожили», — а только те, что были похожи на рептилий.
— Грис! — сорвалось у меня с языка. Только от него можно было ожидать угрозы.
«Грис Шервин? — Майлин страшно удивилась. — Какое отношение он может иметь к этому?»
— Возможно, самое непосредственное! — я вкратце рассказал ей о том, что случилось со мной после того, как я был пленён этим существом, носящим тело Гриса, и о своём посещении комнаты с хрустальными стенами, где это существо пыталось переселить меня в тело своего приятеля.
«Она тоже была там, не так ли?» — спросила Майлин.
Я не ошибся. Это могла быть только одна женщина — та, что носила корону с кошками.
«Да! К тому же, Майлин, я только что видел сон…»
«Я знаю, что это был за сон. Я сама была опутана его хитросплетениями, — вновь прервала она мой рассказ. — Я всегда знала, что никто на свете не в состоянии превзойти Тэсса по запасу внутренней энергии. Кому-то могло показаться, что мы в некоторых вещах, словно дети, играющие разноцветными камушками, пытаемся построить идеальное общество. Я думаю, что ОНИ уснули здесь для того, чтобы сохранить свою расу, которой, видимо, угрожала какая-то страшная опасность в прошлом. Но спастись удалось только четверым, которых ты видел. И, похоже, они способны возродить жизнь их расы».
«Но если они способны на самовосстановление, зачем им понадобились наши тела?»
«Может быть, они не могут достигнуть цели, используя свои собственные. А может, они просто желают превратиться в нас, чтобы сойти за существ, нам подобных».
«А затем завладеть тем, что нам принадлежит», — в это я вполне мог поверить. Если бы Грис Шервин захотел скрыть своё инородное происхождение, чтобы выдать себя за пленника этих парней, мы бы наверняка были одурачены и, бросившись спасать его, навлекли бы на себя ещё большие неприятности. Я подумал о тех, кого оставил там, на скале. Им угрожала куда большая опасность, чем попасть на мушку бластера, и теперь мне не терпелось выбраться отсюда как можно с корей, чтобы предупредить их.
Я нашёл Майлин. Значит, мы должны искать выход, вернуться на «Лидис» или хотя бы добраться до отряда. То, что происходило здесь, было похлеще любого мародерства!
«Ты прав, — Майлин, как обычно, прочитала мои мысли. — Но как нам найти тропинку, ведущую на свободу, я не знаю. Ты сможешь найти ту дверь, в которую вошёл?»
«Конечно!» — хотя с нашего места и не было видно ничего похожего на выход, я почему-то был уверен, что легко найду то место, через которое проник на этот карниз. Осторожно отодвинув Майлин в сторону, я поднялся и подошёл к стене. Для того, чтобы случайно не пропустить запрятанный в камне выход, мне пришлось прощупывать поверхность стены и все её выступы от самого края, продвигаясь к тому месту, где, по моему мнению, я вышел из коридора в камеру.
Я дошёл до самого конца каменного выступа. Никаких намёков на выход. Уверенный, что допустил ошибку, которую вроде бы не должен был совершить, я медленно обошёл выступ ещё раз, ощупывая теперь поверхность выше и ниже того уровня, что обследовал перед этим. А затем вернулся к Майлин. Ни малейшей щели в этой твёрдой каменной породе!?
— Но ведь я прошёл сквозь неё! — вырвалось у меня, и мой протест разнёсся гулким эхом по пустому пространству.
«Это правда. Но в каком месте? — её вопрос прозвучал горькой насмешкой над моей горячностью. И она продолжила: — Не думай, что я не искала этого выхода. Я дважды пыталась определить, где он. Однако тщетно. Вот после этого-то я и растерялась окончательно».
«Расскажи мне», — потребовал я.
И только теперь я узнал, как она выбиралась из долины кораблей, как обнаружила замороженного эспера и разбила усилитель, как оказалась свидетельницей разграбления сокровищницы. В общем, всё, о чём я догадывался, — подтвердилось. В остальном это была довольно долгая история о странном путешествии, об её внутренней борьбе с самой собой. Хотя, нет: с самого начала она чувствовала, что это была не она сама, что кто-то преследовал её и пытался поймать. Но борьба не была непрерывной, и она могла позволить себе передышки между боями. Этот путь привёл её туда, где находился пришвартованный корабль пиратов, и через пещеру провёл к проходу позади. Но там, ошеломлённая потоком подхватившего её течения, она потерялась. Тогда она и установила со мной мысленный контакт, что в свою очередь было ответом на мой зов.
