– Зачем ты это делаешь?
– Неправильный вопрос! – воскликнула Рыжая девочка. – Зачем ты это делаешь? Вот правильный вопрос. Я ничего не делаю. Меня не существует. Я – плод твоего воображения. А вот зачем ты это делаешь? Вот вопрос. И вообще, что такое «ты», что такое «я»? Что такое «делаешь»? Что такое «зачем»? Хочешь поговорить о значении этих слов?
Лупоглазый взмахнул руками и вдруг увидел, что его ладони все покрыты ссадинами, царапинами, а кое-где содрана кожа.
– Вот это я имею в виду, – удовлетворенно сказала девочка, – ты не просто вырыл эту чертову яму. Ты вырыл ее голыми руками. Ты просто чокнутый, Лупоглазый.
– Перестань меня так называть! – рассердился Лупоглазый. Так вот почему у него ломило все тело! Ну еще бы, после того, как он голыми руками вырыл яму не меньше полутора метров в глубину. Интересно, сколько часов у него заняла эта работа. Или дней.
И интересно, как часто он будет терять контроль на собой и делать странные вещи, которые могут ему навредить? Но ничего. Он придумает. Он найдет способ вернуть себе контроль над самим собой.
– Надейся, – пренебрежительно сказала Рыжая девочка, – мечтать не вредно.
Но он займется этим утром. А сейчас – сейчас ему нужно зарыть могилу. Конечно, не руками. В подполе под домом есть лопата. Та самая, которой он вырыл эту могилу. Имеется в виду, вырыл в первый раз.
Пока он забрасывал могилу землей, Рыжая девочка сидела рядом и пела.
Вышел милый на крыльцо
Почесать свое яйцо.
Сунул руку – нет яйца.
Так и е…ся с крыльца.
Ничего, пой, красавица, пой, думал Лупоглазый. Посмотрим, как ты у меня завтра запоешь.
Рыжая девочка захохотала.
– Ты что, действительно думаешь, что ты сможешь со мной справиться?
Лупоглазый не отвечал, продолжая зачерпывать лопатой землю и швырять ее в яму. Зловоние стихло. Теперь он чувствовал только запах свежей земли. И запах бензина.
Не ходите, девки, замуж,
Ничего хорошего.
Утром встанешь – сиськи набок
И п… взъерошена.
Когда солнце поднялось над поселком, его работа была окончена. Он попрыгал на могиле, утрамбовав землю. Встал, опершись на лопату. Рыжей девочки нигде не было видно. Мимо его забора ходили редкие прохожие. Это жители поселка проснулись спозаранку и шли на работу. Некоторые из них смотрели на него сквозь забор с тупым равнодушием. Мало ли, копает человек грядки. Или окучивает. Имеет право. Хозяин на своей земле.
Лупоглазый закинул лопату под крыльцо, вошел в дом, дошел до дивана, повалился на него без сил. Диван отчаянно вскрикнул под тяжестью его тела. Точно так же вскрикнул один из этих парней, когда острый как бритва кухонный нож вошел в его бок.
Лупоглазый улыбнулся и уже через секунду крепко спал.
Глава 32
Журналисты собирались на планерку. Андрей заметил, что знакомых лиц стало меньше. Да и вообще журналистов стало меньше. Раньше на планерку приходило человек двадцать. А сейчас Андрей насчитал всего шесть человек. Крысы бежали с тонущего корабля. Ушла на областное телевидение Ольга Владимирова, которая брала блестящие интервью. Ушла на радио Марина Златова, которая вела суперпопулярную рубрику «Спросите Марину». Ушел фельетонист Николай Надежный, которого Новиков упорно пытался заставить делать журналистскую работу, вместо того чтобы брать от него то, что у него получалось лучше всего – ежедневно писать фельетоны, над которыми покатывался со смеху весь город. Ушел старик Маданов, который год за годом ездил по отдаленным деревням и привозил оттуда отличные репортажи. Ушел Колосов, который писал мало и неохотно, но зато делал отличные снимки. Ушел Чичканов, спокойный, рассудительный политический обозреватель. Ушла Авдеева, которая единственная из региональных журналистов в 1993 году сделала репортаж из захваченного Белого дома.
Когда газета создавалась, был объявлен конкурс, и Новиков отбирал в свою газету лучших из лучших. Он создавал газету своей мечты. И они, все эти журналисты, тоже создавали газету своей мечты. Каждого нового журналиста Новиков брал на работу неохотно. Каждого по полгода, по году держал за штатом. В «Север» было очень трудно попасть. А вот вылететь можно было очень легко. Потому что к каждому журналисту у него были свои претензии. Кто-то привирал, кто-то выпивал, кто-то халтурил. Время от времени Новикову начинало казаться, что все проблемы газеты – из-за того или иного журналиста. И он начинал к этому журналисту придираться. И журналисту приходилось уходить. И вот теперь у него осталось всего шесть журналистов. Живой классик Рафаилов, Оксана, краевед Васильев, многостаночница Оврагова, Леха Чижаков и спортивного вида парень, которого Андрей раньше не видел. Кажется, он теперь писал о политике вместо Чичканова.
«Инвалидная команда», – мелькнула мысль у Андрея. Было очевидно, что с такой командой хорошую газету не сделаешь. Он знал, что в газете все плохо, но не знал, что настолько. Впрочем, Новиков был в отличном настроении. Он то ли не понимал, каково реальное положение дел в газете, то ли не хотел понимать. А может быть, он считал, что это теперь проблема Андрея?
Новиков сел за стол, положил перед собой два выпущенных номера, и планерка началась. По заведенному давно правилу, во время планерки разрешалось курить, и Рафаилов немедленно набил свою трубку и начал ее с легким шипением раскуривать.
– Я подожду, пока Геннадий Борисович раскочегарит свою трубку, и мы начнем, – с улыбкой сказал Новиков.
– Пожалуйста, начинайте без меня, я догоню, – отшутился Рафаилов и выпустил клуб дыма. Трубка была благополучно раскурена.
– Итак, прежде всего, хочу вам официально представить моего нового заместителя, Андрея Розанова, – сказал Новиков, – он будет заниматься планированием номера и сбором материалов. Он уже начал работать, как говорится, с места в карьер, так что его назначение для вас уже не новость. Андрей в нашей газете человек, мягко говоря, не новый. К тому же он известный писатель, публиковался в Москве. Надеюсь, его работа поможет нам поднять нашу газету на новый уровень.
Новиков говорил совершенно серьезно и вроде бы даже верил в то, что он говорил. Однако звучало все это как издевка. Андрею стало не по себе. Он чувствовал волны недоброжелательства, исходящие от журналистов. Все они завидовали ему и в то же время боялись, прекрасно понимая, что его назначение так или иначе нарушит существующие в газете отношения и помешает спокойному, размеренному течению жизни. Для журналистов, привыкших жить на пороховой бочке, стабильность и предсказуемость всегда была самой ценной валютой в мире.
– Несмотря ни на что, мы выпустили два номера, – начал Новиков и зашуршал газетами, – что касается материалов, прежде всего мне хотелось бы обратить внимание на заметку под названием «Кто стоит за покушением на Железняка». Заметка подписана «соб. инф», что довольно скромно для такой отличной заметки, но мы знаем, кто стоит за этим псевдонимом, нас он не введет в заблуждение.
