Охранник жестом указал ему спуститься по полуразрушенной лестнице с осыпающимися ступенями, и Фарри покорно двигался вниз. Он чувствовал только Тоггора возле воротника рубахи и всем сердцем надеялся, что охранник не заметит никакого шевеления смукса.
К счастью место было достаточно темным и полным всяческих закоулков, которые на этот раз выглядели довольно многообещающими для затеи Фарри насчет Тоггора. Он чувствовал, как смукс быстро пробрался к нему в рукав, и поэтому вяло опустил руку, чтобы она висела, как плеть. При этом он изо всех сил старался не вздрагивать, когда когтистая лапка впивалась ему в плоть, чтобы спуститься пониже.
Спустившись на самый нижний этаж, охранник проговорил на торговом жаргоне:
— А теперь жди, ты, ублюдок!
Сделав вид, что он безумно устал и ослаб, Фарри прислонился к стене, опустив руку со смуксом в рукаве вниз. Коготки по-прежнему передвигались из одного места в другое. Фарри надеялся лишь на то, что на рубахе не будет видно яда, случайно просочившегося из острых когтей смукса. Затем он почувствовал, что Тоггор ослабил контакт, потом и вовсе потерял его, а вскоре до него донесся еле слышный мягкий звук — смукс спрыгнул ему на ногу и исчез во тьме.
Фарри не рискнул проследить, куда отправился его маленький друг. Тем более, что вокруг царила кромешная тьма. Охранник поднес свободную руку к губам и произнес в специально установленный в стене диск пароль. Спустя несколько секунд он снова жестом указал горбуну идти вперед, и Фарри пришлось следовать за ним, предоставив Тоггора самому себе. В эти роковые мгновения он даже не сумел внушить смуксу, что от него необходимо. Однако, вполне вероятно, что те, кто послали Тоггора к Фарри, уже сделали это.
Они вышли за дверь. Солнечный свет настолько ослепил Фарри, долго просидевшего в полумраке темницы, что он чуть не ослеп.
— Вперед, кусок дерьма! — приказали Фарри, и он почувствовал, как прямо в горб уперлось дуло станнера. Он ощутил такую боль, что невольно прикусил губы, чтобы пронзительно не закричать. С каждым днем его горб становился все болезненней. Фарри подумал, а началась ли у него какая-нибудь неведомая ему болезнь. Так он с трудом проделал несколько шагов, прежде чем сумел сдержать приливы боли, а затем пошел, как мог, в том направлении, что указывал ему охранник.
Впереди возвышалась одинокая башня, ничем не связанная с остальными строениями развалин. Большинство зданий, мимо которых они проходили, давным-давно лишились крыш, а у некоторых даже недоставало половины этажей, по-видимому, разрушенных ветрами и бурями. Только башня, к которой они направлялись, оставалась целой и невредимой. Возле двери Фарри увидел небольшое скопление людей. Он насчитал пять человек. Однако у него не было возможности узнать, сколько всего врагов нашли себе убежище в этом странном месте.
— Вот и тебе привалило немного счастья, Джат! — воскликнул один из сидящих. Двое из мужчин играли в «кинь и подбрось» черными и белыми фишками. Тот, который произнес эти слова при виде Фарри, подался вперед, вытянув свой крепкий указательный палец.
Горбун попытался уклониться от прикосновения, ибо теперь хорошо понимал, что ему лучше держаться подальше от людей, когда его горб стал таким чувствительным. Зная, что прикосновение к горбу приносит удачу, они могли сделать из этого суеверия пытку для него. Но он стоически вытерпел похлопывания по согбенной спине, даже не выказывая, насколько ему больно.
— Счастье привалит всем нам, если нам оно нужно! — заметил один из зевак. — А оно нам нужно, это уж точно!
— Ты губищи-то не раскатывай, Дейт, — грубо сказал ему охранник Фарри. — Лучше смотри, чтобы тебя не услышал босс.
— Я подписался на службу, а не на то, чтобы сидеть на этих чертовых камнях… кстати, как и мы все.
— Мы все служим, — отозвался охранник, — и никуда ты не денешься. Пока он не прикажет, — и он ткнул указательным пальцем на дверь, находящуюся прямо за его спиной.
— Ну, шевелись! — И снова мучительный пинок, но на этот раз по руке, и это показалось Фарри пустяком по сравнению с предыдущими издевательствами. Фарри очутился внутри здания. И снова его изумило обилие ковров, которыми были устланы все полы, гобелены на стенах, а также разнообразные изображения не такой уж суровой жизни, которую их босс создал для своего комфорта и удобства его окружения.
На этот — второй — раз за столом сидели двое: мужчина в униформе и еще такой, который был настолько толст, что его бока буквально свисали из кресла. Судя по его виду, он строил из себя значительное лицо; коммандер же вел себя более непринужденно, он сидел, покуривая душистую сигарету, ароматный дым которой боролся с затхлым запахом древнего помещения.
Когда Фарри вошел, никто из сидящих не обратил на него никакого внимания. Фарри с охранником остановились рядом спинами к стене и стояли так до тех пор, пока толстяк не сделал нетерпеливое движение в сторону экрана слежения.
— Согласно донесению, звукопоглотителя здесь нет, но все сказанное здесь не дойдет до долины.
— Никогда, — заметил его компаньон. — У этих тэссов есть свои защитные устройства…
Толстяк капризно выпятил губы.
— Да что может засечь следящее устройство, установленное столь далеко? — Он сложил вместе большой и указательные пальцы и щелкнул ими прямо напротив следящего экрана.
— Мы еще увидим, насколько оно эффективно. — Коммандер сделал глубокую затяжку, затем выпустил огромный клуб голубоватого дыма. — Не так ли, отребье? — Его голос мгновенно лишился спокойной ленивой интонации, и теперь он рявкал, как может рявкать только лидер, отдающий приказ и ожидающий, что его немедленно исполнят.
Фарри с трудом сумел взять себя в руки, чтобы держаться стойко. Он боялся и ненавидел Расстифа, но это чувство было сущим пустяком по сравнению с тем, которое вызывал у него этот человек. За произнесенными только что словами он ощущал явную угрозу, которая ударила словно хлыст.
— Я не знаю, на что способны тэссы. — Фарри сказал правду, но опасался, что ее не примут.
— И все же ты путешествовал вместе с ними, ты был в их долине, закрытой для посторонних. А они не пускают туда никого, если не уверены, что этот человек на их стороне. Или ты образчик настолько слабой и ничтожной твари, что они относятся к тебе, как к одному из своих «малышей» — тем самым животным, которых они собирают вокруг себя, меняясь с ними местами? Так кто же ты, отребье, человек или зверь? Возможно, они уже поработали над тобой при помощи своей воли, и скоро у тебя вырастут когти и клыки. И все-таки я не верю этому… пока.
Толстяк, отведя взгляд от следящего устройства, уставился на Фарри.
— Добейся от него правды, — угрюмо произнес он. — Надо проверить его!
Фарри понимал, что это означало, и ему понадобилось великое мужество, чтобы удержать себя в руках и не затрепетать и не заорать от ужаса. Они намеревались принудительно испробовать на нем один из своих механизмов, который сразу выдаст любое его желание и выудит из него любую информацию, которую ему хотелось бы скрыть.
