«Эгоистичные гены» и духовность
«Мы сконструированы так, чтобы служить интересам наших генов, а не наоборот… Причина, по которой мы существуем, в том, что когда-то наше создание служило их целям»
[682].
Кит Э. Станович, «Восстание робота»
«Чего на самом деле хочет Джонс», так это того, что его предки предпочли хотеть еще в давние времена в саванне. И проблема, конечно, в том, что Джонс ничего подобного не хочет – ни сознательно, ни подсознательно»
[683].
Философ Джерри Фодор
В 1976 году Ричард Докинз оживил дискуссию своей книгой «Эгоистичный ген». Он был убежден: эволюция происходит потому, что генам удается передаваться; это они, а не мы, поистине бессмертны. Несмотря на то что Докинз всегда отказывался приписывать генам антропоморфные мотивы или детерминизм, его язык зачастую двусмыслен. Когнитивист Стивен Пинкер в честь тринадцатой годовщины выхода «Эгоистичного гена» опубликовал очерк, в котором защищал двойственность Докинза. Высмеивая философа Мэри Миджли за возражение, что «гены не могут быть эгоистичными или альтруистичными – не более чем атомы способны быть ревнивыми, слоны – абстрактными, а печенье – телеологическим»
[684], Пинкер пишет:
Если обработка информации дает нам правдоподобное объяснение насчет состояний познания и желания, воплощенных в клочке материи, названном человеческим мозгом, нет принципиальных причин, чтобы избегать приписывания состояний познания и желания другим клочкам материи
[685].
Так что проблема, как выясняется, заключается не в том, что Докинз приписывает генам мотивы, а в том, что мы, люди, слишком легко приписываем их нашему сознанию, которое сводится к «обработке информации». Ни Пинкер, ни Докинз не поясняют, каким образом мы можем добиться свободы от нашего эгоистичного гена в этом случае; ни тот, ни другой, похоже, не верят в свободу воли
[686].
За вычетом этих проблем концепция эгоистичного гена чрезвычайно притягательна. Восприятие генов как действующих сил отделяет эти силы от мотива. Объяснению типа «эгоистичный ген» требуется только предложить способ, которым некое поведение могло бы способствовать распространению генов. Например, женщины, считающие, что Бог требует от них целибата, на самом деле могут помогать своим братьям и сестрам вырастить больше детей, таким образом распространяя общие для них гены (согласно ключевой неодарвиновской теории совокупной приспособленности). Способа опровергнуть это утверждение не существует, поскольку неподдельное отсутствие интереса у человека, принявшего религиозный целибат, к распространению своих генов не имеет никакого значения. Гены этой женщины, а не она сама, якобы играют ведущие роли в этой пьесе. В этом отношении теория эгоистичного гена имеет огромное преимущество перед фрейдизмом. Обычно фрейдисты настаивают на том, что религиозный целибат имеет подсознательные сексуальные мотивы. Возможно, однако у большинства людей, придерживающихся религиозного целибата, имеются также веские сознательные мотивы, то есть неясно, почему первенство должно оставаться за подсознательными. А если полностью исключить человеческие мотивы, задача для редукциониста значительно упростится.
Разумеется, многие сочли эгоистичный ген упрощенным, нефальсифицируемым и, главное, нерепрезентативным для того, что нам уже известно о человеческой природе. Как пишет философ Джерри Фодор,
годами люди выдвигают теории типа «на самом деле каждый хочет только…» (заполните на свое усмотрение). К популярным каждая в свое время версиям относятся: деньги, власть, секс, смерть, свобода, счастье, мать, благо, удовольствие, успех, положение в обществе, спасение, бессмертие, самореализация, подкрепление, пенисы (если речь о женщинах), увеличение пенисов (если речь о мужчинах), и т. д. История существования таких теорий не блещет успехами; в ретроспективе они зачастую выглядят или глупо, или вульгарно, или имеют оба недостатка. Возможно, ситуация сложилась бы иначе для теории «на самом деле каждый хочет довести до максимума свой относительный вклад в генофонд». Но у меня нет никаких причин так считать, и конечно, я не стану советовать вам делать ставки на эту теорию
[687].
Справедливости ради стоит отметить, что Докинз вовсе не говорит, будто бы каждый хочет распространить свои гены, только что гены каждого жаждут распространения. С другой стороны, он настаивает на том, что в действительности у генов нет целей. И кроме того, признает, что у людей могут быть цели, никак не связанные с размножением. Но тогда возникает вопрос: в чем же состоит применение концепции эгоистистичного гена? Что она предсказывает, а не утверждает постфактум? Как отмечает Фодор,
научное мировоззрение не подразумевает, что написание «Бури» было репродуктивной стратегией; неудачным названием она обязана своего рода глупости. На первый взгляд кажется, что нам нравятся всевозможные вещи, причем нравится делать их без конкретной причины, никакой причины нет ни у нас, ни у наших генов, ни у пасхального кролика, если уж на то пошло. Просто такие уж мы существа
[688].
И действительно, как указывал австралийский философ Дэвид Стоув, мы вправду такие существа. Люди не занимаются систематически преследованием такой цели, как распространение их генов:
Религия – вовсе не единственный аспект человеческой жизни, которому свойственно выраженное стремление подавить или уничтожить репродукцию, и даже умертвить сами половые импульсы. Напряженная и длительная работа мысли у тех немногих людей, которые на это способны, обладает тем же свойством. Как и высшая форма художественного творчества. В сущности, любое из перечисленных в общем гораздо более настойчиво и неуклонно препятствует репродукции, чем религия в целом
[689].
