Молодой человек решил хранить гордое молчание.
Интересно, а в кустах есть лопухи? Если есть, можно смело выбрасывать полотенце. Народные методы – они же того, полезнее! Единство с природой же, единение с духами предков, кормление комаров на свежем воздухе… Эх, где мой сачок, накормил бы на пирог Жабке! А тут… Ох уж эти самовлюбленные самцы, никакой заботы! Только о себе и думают!
Кусты тем временем начали сотрясаться.
– Эй, ты там скоро? Учти, если в ход пошла газовая атака, то я тебя не знаю, уж не обессудь, – честно предупредила я и отошла от кустов.
Да, интересный момент. Кусты вдоль дорожки были довольно редким явлением, так что Георг, можно сказать, везунчик.
– А-а-а…
Из кустов начали доноситься стоны, а в мою зеленую головку принялись закрадываться здравые мысли, что некоторые могут использовать их еще и в других целях. Хм, и когда только Георг успел свидание назначить? С другой стороны, если кикимора – столь страшное явление, даже потеря стратегического прикрытия тылов могла восприниматься как незначительная и быть признанна недостаточно веской причиной для остановки. В таком случае… Да, пойду-ка я домой, в родное болото.
«Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром…» – думала я, подступая к дому. Грязь так и не просохла: все же болото мало располагало к таким подаркам судьбы, а потому мою бедную одежду придется стирать весьма старательно.
Грустно разувшись на пороге и связав подол на уровне колен, я зашла в дом. «И скучно, и грустно, и некому руку подать…» Судя по царившей тишине и безуютности, Ванична уже успела уйти в далекий Семиречинск.
Вздохнув, я прошлепала в подвал. Еще воды натягать надо да помыться. А все маг… Зло скрипнула зубами, но вспомнила, что это вредно для эмали, и решила повременить с дальнейшим скрипом. Обойдется, буду еще из-за него страдать.
Долго страдать и не пришлось. Раздался вежливый стук в дверь. Я ждала, как кто-то войдет, но желающие так и остались за порогом. Даже удивительно. Честно, не думала, что Георг способен на проявление такта. Тем не менее за проснувшийся не вовремя такт очень хотелось отомстить. Думаете, зря? А вот и нет.
Стирать в холодной воде с помощью мыла и доисторического девайса а-ля терка, вылив на себя воды и мыла больше, чем на пострадавший сарафан… Явление мокрой меня в дверях поистине вызвало фурор. Даже лопухи мигом встрепенулись и вернули себе первоначальный видок. От страха, не иначе.
На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял Георг, прикрываясь (как я угадала!) лопухами. За его спиной с удивлением и насмешкой (как такое вообще возможно?) высился давешний темноволосый в количестве одна штука на одно болото. Куда подевались три его копии – история умалчивает даже после ласковых пинков любителя лопухов.
– Леди… – начал темноволосый, с интересом косясь на мое промокшее платье.
А я что? Я ничего. Пусть косится. Не мое – не жалко. Подумаешь, третий размер? Так не пятый же. А глюки и такое утворить могли. Вон у Ваничны вообще шестой, и ничего.
Молчание затягивалось. Я даже, чего уж там, тоже вниз взглянула, но нового ничего не нашла. Странные они. Кикимор, что ли, не видели?
Но стоять надоело. Опять же – ветер, холод, простуда не дремлет… С чувством собственной правоты я закрыла дверь и побрела продолжать издеваться над собой и сарафаном, когда в дверь опять постучали.
– Леди…
Начало было таким же и исходило от того же темноволосого. Совсем не оригинально. Георг жался перед ним и отводил глаза, словно чувствовал свою вину. Да и вообще оказался не в своей тарелке.
– И?
Манеры у меня совсем не как у леди, но и мужчинам было далеко до лордов.
– Не могли бы вы пригласить нас войти?
– Нет, – покачала головой я. – Мама запрещает всяких неказистых в ее отсутствие пускать.
Георг аж подавился. Не согласен, что неказист? Я демонстративно воззрилась на лопухи и чуть приподняла бровь.
– Леди… – Опять он за свое! Я недовольно глянула на спутника Георга. То, что я сегодня бегала аки подстреленная, еще не дает ему права стоять у меня на пороге и издеваться! – Не могли бы вы приютить бедных путников за весьма хорошую сумму?
– Насколько хорошую?
А что? За спрос денег не берут. Узнаю и выгоню. Темноволосого. Георга все же жаль. Да и Ванична ему пригрозила.
– Очень хорошую, – с намеком произнес незнакомец.
– А в денежном эквиваленте? – отказалась понимать намеки я.
– Сто золотых, – сделал ставку он.
– За ночь.
Мужчина прищурился, в глазах бушевало пламя. Еще бы! Столько стоил меч. Хороший такой, добротный меч из гномьей стали.
– А не кажется ли вам, что вы несколько переоцениваете обслуживание?
– Разве что недооцениваю, – делано всплакнула я. – Это же экотуризм. Возможность самому поработать на болоте, ощутить себя полноправным членом пищевой – то есть болотной – цепочки. – И с пафосом, пытаясь не заржать: – Почувствуйте себя королем болота! Ощутите все прелести болотной жизни! Прогулки под луной, массаж ног лучшими микроорганизмами, маски для лица, незабываемое катание на жабах. Все это и многое другое – только у нас! – И с обидой: – А вы – всего сто золотых! Да за сто золотых вам даже на пороге стоять нельзя! Вы же мне микроклимат болота портите.
Темноволосый был недоволен. Ох, как недоволен. Елей на мой злой язык.
– Леди, – сквозь зубы выдавил он, – в ваших интересах меня пустить.
– То есть сами войти вы не можете? – сделала вывод я.
Интересно получается… Дверь открыта, входи – не хочу, а они мнутся на пороге, как будто только мое позволение может впустить их в дом.
– Нет, – прошипел темноволосый, словно я издеваюсь.
А я же… Я не издеваюсь. Почти. Но вот именно про дверь – не издеваюсь ни капельки. Я ведь не знала. Вот честно. Думала – заходи-бери, что приглянулось. Еще удивлялась, почему Ванична дверь вообще не закрывает и не боится, что украдут что-то.
– Георг, шагай в дом и прикройся, – разрешила я магу.
Хотя утром он сам спокойно проходил. Или ждет, пока я позволю его спутнику?
Так и есть. Остался на месте.
– Господин, вы что-то еще хотели?
Как темноволосого от «господина» передернуло!
– Да. Я бы хотел снять у вас комнату.
– Сто золотых за ночь и клятва о непричинении вреда мне. За порчу имущества доплата по пятьдесят золотых за каждый испорченный предмет. Согласны?
Я была сама любезность. Даже улыбку во все тридцать два изобразила. Ага, во все тридцать два кикимориных клыка. Георгу понравилось: сглотнул аж.
– Идет, – с неудовольствием подчинился мужчина. – Я, Альтар Райген, клянусь ни делом, ни бездействием не причинять вреда давшей мне кров на время пребывания в ее доме.
