Но, едва они немного переместились, на помощь пришел случай. Прямо перед ними происходил завтрак: жук-точильщик, стрекоза и человек сидели на земле и закусывали бутербродами.
— Опять сухой паек! — стонал стрекоз (это определенно был самец). — Сколько дней уже одни бутерброды! Неужели нельзя хоть раз костер развести?
— Костер означает дым, а дым означает, что нас обнаружат, — рассудительно отвечал точильщик. — Подожди, вот грохнет, и разводи костер сколько угодно — тогда будет уже не важно. Хоть пять, хоть шесть сможешь развести.
Стрекоз укоризненно посмотрел на точильщика:
— Зачем мне пять костров? Я просто хлеб поджарить хочу!
— Да и вообще, — заметил третий в компании, — опасно разводить костер, пока у нас в лагере столько бочек с этой штукой. Грохнуть они должны, когда мы будем далеко отсюда.
— Далеко отсюда, — задумчиво проговорил точильщик, — можно было быть уже позавчера. Чего мы, собственно, ждем?
— Сигнала к началу операции! — важно ответил стрекоз.
Точильщик повел глазами.
— Вот оно что! Хорошо, что мы это выяснили! А если серьезно: сколько уже дней мы тут сидим? И кто может позволить себе заплатить нам за это?
Человек пожал плечами.
— Да какая разница? Если кто-то хочет платить мне за то, что я просто так здесь сижу, я не против. Впрочем, уже сегодня вечером всё начнется.
— И вчера так говорили! — фыркнул точильщик.
Свисток прервал их беседу. Все трое посмотрели вверх, переглянулись, пожали плечами, поднялись и через минуту скрылись в лагере.
Фридрих с Брумзелем тоже переглянулись. Наконец Фридрих прошептал:
— Как думаешь, они про взрывчатку говорили?
— Я очень удивлюсь, если про что-то другое, — сказал Брумзель, рассматривая снующие по лагерю фигуры. — Что еще может грохнуть как следует? Думаю, они попытаются взорвать стены крепости.
— Наверняка с угла, — сказал Фридрих со знанием дела: в детстве он любил копаться в книгах по истории и военному делу. — Это разумней всего.
Брузмель бросил на него одобрительный взгляд.
— Надо же, а кое в чем ты сечешь, хотя по виду и не скажешь.
— А вот в твоих планах — не очень, — отозвался Фридрих. — Ну, так что нам теперь делать? Может, нужно гарнизон крепости предупредить?
— Хм, да, это один вариант, — задумчиво пробормотал Брумзель и почесал в затылке. — Но… хм… — в этот момент Фридрих заметил, что глаза шмеля заблестели, — но еще лучше было бы… если бы нам самим удалось сорвать их план. Вот эти ребята разозлятся!
— Как? — спросил Фридрих, который и представить не мог, как можно вдвоем справиться с целым лагерем заговорщиков.
Брумзель усмехнулся и стал потирать передние лапки.
— Мы намочим порох!
Фридрих попытался вообразить, как такое можно осуществить, но не очень преуспел в этом.
— Как именно?
— М-да, в этом-то вся загвоздка. Можно было бы, например, прикатить бочку воды в палатку с порохом и как-нибудь опрокинуть ее на порох… или дождаться ливня, перерезать растяжки палатки, чтобы она упала и дождь намочил бочки…
— А разве бочки так уж хорошо пропускают воду? — спросил Фридрих. Брумзель уже начал движение; теперь они ползли между корнями и валунами вокруг лагеря. — Разве в бочке самое главное не то, что она не должна пропускать влагу?
— Да, конечно, — невозмутимо ответил Брумзель, пробираясь вперед. — Можно, конечно, достать шланг и закачать воды в каждую бочку через заливное отверстие. Или проколоть все бочки, чтобы порох высыпался на землю. Это, по крайней мере, доставит им серьезные неудобства.
— Может, просто пописаем на порох? — в шутку предложил Фридрих.
— Отличная идея! Я достану большое ведро с водой, мы его выпьем и…
— А почему тогда уж не вылить это ведро на порох? — спросил Фридрих.
Брумзель посмотрел на него.
— Что-то разговор у нас по кругу идет. Так мы вперед не продвинемся.
— Насчет пописать я пошутил, — сказал Фридрих. — С тем же успехом можно этот порох поджечь.
— А что для этого надо выпить? — задумчиво проговорил Брумзель. — Спирт? Алкоголь какой-нибудь?.. А? Что? Что ты сейчас сказал? Поджечь?
— Ну да, — отозвался Фридрих. — Почему бы не взорвать этот порох? Его больше не будет, и всё.
Брумзель склонил голову набок и глянул так, будто лимон проглотил.
— Смело, очень рискованно, стильно, — произнес он. — Мне нравится, как ты мыслишь!
— Да я и не думал вовсе, — возразил Фридрих. — До такого идиотства додуматься невозможно, если мозги включить. Мы же наверняка при таком взрыве погибнем и пол-ущелья сожжем!
Брумзель похлопал его по плечу.
— Парень, тебе пришла в голову отличная идея. Ее мы и возьмем за основу!
Фридрих отдернул плечо и тут же возразил:
— Но я пошутил! Это же слишком опасно! Если мы устроим взрыв, кого-нибудь обязательно ранит или даже убьет! Не говоря уж о нас самих! Я никого не буду взрывать из-за ваших политических дрязг!
Брумзель поднял переднюю лапку.
— Я об этом подумал. Мы позаботимся, чтобы поблизости никого не было. Поверь мне. Я специалист по таким делам.
Фридриха снова охватило чувство, что все вокруг посходили с ума. Он бы с радостью яростно протестовал, но теперь это было уже бесполезно. Так что он молча последовал за Брумзелем, который намеревался подобраться к главной палатке лагеря с северной стороны. Они долго перелезали через валуны, проползали под корнями деревьев и замирали при каждом звуке, раздававшемся поблизости. Наконец между деревьями показалась тыльная сторона красно-коричневой палатки.
Мимо палатки на длинных ногах прошагал кузнечик.
Брумзель выглянул из-за корня.
— Караульные по всем четырем углам палатки. И наверняка еще парочка с передней стороны, у входа.
— И как нам туда проникнуть? — прошептал Фридрих.
— Пока что не надо, — ответил Брумзель. — Для этого и нужны профессионалы. Для таких случаев у меня есть особая водичка. «Зов денег» называется, прошлого года выпуска. Отличный год был. Очень сильная вещь.
— Ты опять говоришь что-то такое, чего я совсем не понимаю. — Фридрих с упрямым видом прислонился к камню.
Брумзель отвернулся от лагеря и уселся рядом.
— Все очень просто. Тебе наверняка знакомо чувство, которое бывает, когда тебя просят сделать что-то неприятное, да? Ну, например, эм… кого-нибудь предать или убрать что-нибудь тошнотворное?
— Слышал про такое, — осторожно ответил Фридрих.
— И ты говоришь: «Я не хочу». А кто-то настойчиво предлагает тебе за это деньги. И ты говоришь: «Я все равно этого делать не буду». Но тогда он предлагает тебе всё больше и больше денег, и наконец такое безумное количество, что ты начинаешь колебаться. Ты начинаешь размышлять: «Может, все-таки неплохая идея — сделать это нехорошее дело, если взамен можно получить столько денег…» Так вот то, что ты слышишь у себя в голове в этот момент, и есть зов денег.
