Брумзель усмехнулся:
— Вот это называется комфортом! Абсолютно бесступенчатая плавность изменения высоты ступени!
— Каламбуры у тебя до самой левой ступеньки не дотягивают! — простонал Фридрих.
Они вошли в просторный зал. Потолок в нем вместо колонн поддерживали корни дерева. Сбоку располагалась сцена с потертым занавесом зеленого бархата. Всю длинную сторону зала занимала зеленая лакированная барная стойка. Так же, как и лестница, стойка с левой стороны была очень низкая (там сидели крошечные плодовые мушки и пальцекрылки), а при движении вправо постепенно повышалась (на противоположном конце расположились крупные бабочки-совки и мыши).
— Действительно, всё как в путеводителе говорилось! — изумленно сказал Фридрих Брумзелю, когда они через зал направлялись к стойке. — Здесь оригинально и красиво. В смысле, пока никого не выкидывают из окна и не окунают в деготь и перья. — Он облокотился на стойку и поскреб по ней ногтем, изучая качество зеленого лака.
— С чего это? Ты что, собираешься попытаться смыться, не заплатив? — послышался голос где-то над ним. Сначала Фридрих вообще не понял, кто с ним разговаривает, но потом поднял глаза и увидел палочника, полировавшего стаканы четырьмя из шести лапок.
— Нет, конечно, — ответил Фридрих, слишком удивленный, чтобы воспринять эти слова как шутку.
— Ну, тогда и бояться нечего, — палочник подмигнул, что показалось Фридриху совершенно неуместным. — Шеф, конечно, иногда кипятится, если ему нахамить, но вообще-то он абсолютно безобиден.
— А шеф — это кто? — спросил Фридрих, прикидываясь простачком.
— Грилло, конечно. Вон там, высокий такой, — махнул палочник лапкой. И тут Фридрих разглядел существо, вид которого был вполне достоин его кошмаров: землисто-бурая медведка, вдвое больше Брумзеля, с огромными мускулистыми лапами-экскаваторами и испещренным шрамами грудным панцирем. Тальпа башней возвышался над своими низкорослыми клиентами. В тот момент он как раз нагнулся побеседовать с крошечной цикадой и старался говорить тихо — выглядело это почти комично. Голос его звучал будто из ржавого ведра и гулко разносился по всему залу, хотя говорил он шепотом. Фридрих с ужасом представил себе, что будет, если Тальпа своей лапищей отвесит кому-нибудь пощечину.
Брумзель между тем уже уютно устроился на табуретке за стойкой.
— Два больших пива, пожалуйста, — заказал он. — А из еды у вас что есть?
Палочник протянул им два меню. Фридрих пробежал глазами свою картонку со списком блюд и напитков и в уголке наткнулся на предупреждение о том, что, делая заказ в «Зеленом гроте», клиент отказывается от претензий на возмещение ущерба, который может быть нанесен ему при выявлении случаев причинения убытков заведению, краж или мошенничества со стороны клиента.
— Очаровательные люди здесь работают, — прокомментировал Фридрих.
Брумзель рассмеялся и хлопнул его по плечу: палочник мог их видеть.
— До этого дело доходит редко. А если кого поймают за чем-то запрещенным — он сам виноват!
— Конечно, — вяло кивнул Фридрих, размышляя над тем, что им светит в случае разоблачения. — Да и кто будет заниматься такими глупостями?
Брумзель заказал рясковый суп на двоих. И пока они ждали блюда, Брумзель опытным взглядом окидывал помещение. Может, он уже выбрал кого-нибудь для расспросов?
— Ребята, — снова обратился к ним палочник, — суп придется немного подождать: он у нас тут как раз закончился, мы послали за ним вниз. Может, пока за столик сядете? Я вам всё принесу, когда будет готово. Сейчас как раз номера начнутся, а отсюда вы ничего не увидите.
— Номера? — переспросил Фридрих.
— Ну да, развлекательная программа, — пояснил палочник и стал убирать стаканы. — Начало в шесть.
— Тогда пойдем-ка займем места, — сказал Брумзель и потянул Фридриха за собой.
— Но, Брумзель, — зашептал Фридрих по дороге к столику так тихо, как только мог, — если сейчас будет какая-то развлекательная программа, мы же не сможем никого ни о чем расспрашивать! А мы здесь за этим!
— Ты что, думал, что мы ввалимся сюда с криком: «Кто хочет нам что-нибудь рассказать?» — возразил Брумзель. — Нет, надо вести себя естественно. Сначала поесть супа и посмотреть программу, а потом, когда все уже чуток выпьют и станут поразговорчивее, работать будет гораздо сподручнее.
Брумзель протащил Фридриха через весь зал. Наконец они остановились у столика, за которым уже сидело несколько мрачного вида неразговорчивых существ. На веселое приветствие Брумзеля и Фридриха они все-таки слегка улыбнулись — видимо, злы они были только на мир в целом. Фридрих с Брумзелем втянули головы в плечи и стали дожидаться своего супа.
Тут на сцену вышел кузнечик в сером котелке и остановился перед зеленым бархатным занавесом.
— Почтеннейшая публика, — начал он с наигранным подобострастием, которое вызвало смешки среди зрителей, — сегодня вечером в «Зеленом гроте» вашему вниманию будут предложены уникальные номера и потрясающие трюки! За музыкальное сопровождение отвечает обворожительная мадемуазель Эльза, — он кивнул в сторону осы, сидевшей у сцены с большим красным аккордеоном на коленях. — Итак, мы начинаем! Встречайте: великий Коцинелл и Пепе!
Кузнечик спрыгнул со сцены, и на его место выползла божья коровка. Жук с трудом притащил с собой табуретку, на которую и уселся. Потом из-под надкрыльев он выудил куклу-варежку.
— О, чревовещатель! — обрадовался Брумзель.
— Пепе, как у тебя нынче дела? — обратился Коцинелл к кукле, тоже божьей коровке.
— Не очень, — пропищал Пепе. Мандибулы у Коцинелла при этом не шевелились. — Я как-то странно себя чувствую.
— Неужели у тебя опять черная полоса? — сочувственно спросил Коцинелл и замолчал. Он, видно, ждал реакции зала, но никто не засмеялся. Тогда он продолжил: — Не понимаю, откуда они у тебя вообще берутся? Ты же в крапинку, а не в полоску!
Никто не захихикал даже из жалости. Коцинелл оскорбленно хмыкнул и перешел к следующей остроте. Пепе запищал:
— Какие интересные люди собрались здесь сегодня! Вот с той куколкой в первом ряду я бы не отказался потанцевать!
— Да, но только придется подождать, пока она не вылупится, — заметил Коцинелл.
В последнем ряду кто-то засмеялся, но тут же замолчал.
— Что-то шутки у него так себе, — прошептал Фридрих Брумзелю.
Великий Коцинелл решил дать публике еще один шанс.
— Скажи, Пепе, чем отличается стол от жука?
— Не знаю!
— У стола четыре ножки, а у жука — шесть, — выдал Коцинелл с натянутой улыбкой.
— А еще стол так бездарно не шутит! — крикнул кто-то с левой стороны.
Тут Коцинелл бросил куклу на сцену и с оскорбленным видом заковылял прочь. Оса заиграла туш, публика воодушевленно зааплодировала — впрочем, не Коцинеллу, а тому, что он закончил свое выступление.
