Они проехали мимо третьей дверцы, и наконец над головами у них тихо бумкнуло: потолок лифта стукнулся о крышу шахты. Здесь дверцы не было, просто отверстие, через которое они и вылезли наружу.
Брумзель взял Фридриха за рукав и жестом приказал вести себя как можно тише. Но это было лишним, потому что Фридрих, услышав снизу тихие торжественные голоса, сам сообразил, что в таком случае члены военного совета могут услышать и его. Так что он сидел неподвижно и озирался.
Они находились в деревянной будочке. Перед ними располагалась ниша с несколькими грубо сделанными деревянными рычагами, которые соединялись с металлическими прутами. Спереди будочка была открытая; от того, чтобы не вывалиться, защищала решетка. Они подползли к ней и стали смотреть вниз.
Под крышей проходила потемневшая от времени запутанная система балок. Посреди большого сверкающего зала из светло-серого камня далеко под ними за длинным столом заседал военный совет. Больше в помещении никого и ничего не было. Там было не слишком светло, потому что свет проникал через одно-единственное узкое окошко под крышей. Во главе стола сидела Офрис, слева от нее — Клупеус, а справа — какие-то личности, которых Фридрих прежде не видел. Еще ему в глаза бросились флаги, украшавшие стены. Он вспомнил, что уже однажды видел такие — вчера в арсенале. На белом фоне был изображен длинный серебряный меч, обвитый изящным зеленым побегом. Это, подумал Фридрих, очень, очень женственно и элегантно.
Так тихо, как только можно, он легонько толкнул Брумзеля в бок и прошептал одними губами:
— Это флаг Грюндхильды?
Брумзель кивнул:
— Да.
— Красивый, — шепнул Фридрих и улыбнулся, как бы подтверждая свое одобрение. А потом, не в силах обуздать любопытство, спросил: — А что там за растение?
Брумзель смерил его долгим взглядом, а потом ответил так тихо, как только мог:
— Хмель.
Фридрих не смог сдержать усмешки. Приоритеты у Грюндхильды Великой были расставлены действительно четко.
Тем временем Брумзель напряженно вглядывался вниз, в зал, и недовольно наклонялся всё ниже и ниже. В конце концов он сделал Фридриху знак оставаться на месте, а сам бесшумно перебрался через решетку на одну из толстых потолочных балок. Фридрих с удивлением понял, насколько бесшумно может двигаться шмель. Даже в Молотобое им не приходилось так стараться, чтобы не выдать себя шумом.
Пока Брумзель полз по балке все дальше и дальше, Фридрих разулся и двинулся за ним — медленно, в высшей степени медленно, и очень тихо — через решетку на балку. В конце концов они уселись рядом почти ровно над собранием внизу.
— Итак, строго говоря, — вещал какой-то древний старик в красной бархатной мантии, — ничего конкретного у нас нет. Соглядатаи могли уже давно, насколько нам известно, разбрестись на все четыре стороны; так что единственное, на что можно опираться, — это взрыв в ущелье.
— При этом мы даже не можем быть уверены, что он был направлен против нас, — вставил кузнечик. — К тому же произошел он с другой стороны границы, на территории Северной Стороны. Так что у нас никаких оснований для нападения нет.
— О том, где именно проходит граница, споры ведутся уже много лет, — любезно, но твердо напомнила Офрис. — Действительно, мои посланцы, к сожалению, оказались неспособны выяснить что-либо — не считая известия, что в Молотобое по заказу Клупеуса производятся металлические кольца. О чем мы и без того уже давно прекрасно знаем, — и она одарила Клупеуса полным поддержки и понимания взглядом. Фридрих заметил, что Брумзель от ярости изо всех сил вцепился в балку. Сам он чувствовал себя не лучше. Это ж надо — обвинять их в никчемности, да еще любезничать с Клупеусом!
Офрис тем временем продолжала:
— О том, что соглядатаи продолжают бесчинствовать в Северной Стороне и хорошо организованы, я уже слышала от Брумзеля. И это, к сожалению, только подкрепляет наши подозрения.
— Подозрения, в основе которых лежат лишь сновидения и предсказания, — снова вмешался старик в красном. Другие присутствующие, поняв, что дело идет к серьезному спору, заметно напряглись и стали еще внимательнее следить за происходящим.
Офрис, казалось, раздосадовала эта реплика. Ответила она холодно:
— История этой страны могла бы подтолкнуть вас к мысли о том, что стоит доверять женской интуиции.
Только тут Фридрих обратил внимание, что военный совет, кроме королевы, состоял исключительно из мужчин. Что это — забавное совпадение, или Офрис как раз полагала, что женщинам в военном совете делать нечего?
— Конечно, всегда лучше перебдеть, чем недобдеть, — умиротворяющим тоном заговорил крупный мотылек. — Но интуиция — недостаточное основание, чтобы подвергать опасности жизни наших солдат!
Офрис из складок одеяния вынула маленькую бутылочку, слегка смочила ее содержимым запястья и кожу за ушами, а потом сказала:
— Господа, давайте послушаем Клупеуса! Думаю, после его доклада многое представится вам в ином свете.
Клупеус откашлялся. Вообще-то он был еще довольно молод, но бакенбарды ужасно старили его. Он с важным видом положил перед собой лист с какими-то заметками и обратился к совету.
— Подвергать опасности чью-либо жизнь не придется. По крайней мере, жизнь наших солдат. Во-первых, оборона Северной Стороны совершенно не организована, при нападении серьезного сопротивления они оказать не смогут. И, что намного более важно: в Северной Стороне никто не подозревает, что мы рассматриваем возможность военного вторжения. — Он еще раз кашлянул. — Кроме того, мне удалось… м-м… набрать армию, которая возьмет на себя первый этап операции захвата территории. Другие наши солдаты последуют за ней и будут лишь удерживать наши позиции.
— И что же это за армия? — спросил кто-то недоверчиво, но с явным интересом в голосе.
Клупеус улыбнулся с таким видом, словно собирался показать фокус — вытащить букет цветов из рукава, например.
— Муравьиное войско.
— Мне кажется, что это сомнительная идея, — возразил кто-то. — Муравьи — существа очень маленькие. Они прекрасно переносят грузы, но, чтобы справиться даже с одним крупным жуком, их должно быть много.
— Это не проблема, — отвечал Клупеус. — У нас уже есть десять миллионов солдат, полностью готовых к операции, и набор в настоящее время продолжается, так что будет еще несколько миллионов.
За столом воцарилась тишина. Члены военного совета переглядывались, но понять, воодушевлены они или встревожены, было невозможно.
— Десять миллионов? — недоуменно переспросил старик в красном.
— Как видите, господа, риск минимален, — лучезарно улыбаясь, сказал Клупеус и свернул свой листок. — И тем больше выгода. Южная и Северная Стороны наконец воссоединятся, и вечным спорам по поводу границы, которые в последние годы стоили нам стольких сил, будет положен конец.
