— Каково ваше мнение, господин военный министр? — спросила Офрис медовым голосом.
Старик в красном невнятно забормотал:
— Десять миллионов… Боже мой… Я… Эм-м… Это нужно еще обдумать…
— Не торопитесь, — ласково ответила Офрис и обратилась к кому-то другому. За столом поднялся гул.
Теперь, когда стало шумно, Фридрих отважился шепнуть Брумзелю:
— А я думал, Клупеус с Севера!
— Так и есть, — ответил Брумзель. — Он наверняка рассчитывает получить свою долю страны, предатель. Тс-с! Я хочу послушать!
Фридрих слушал вполуха. Его неприятно поразило, как легко Офрис переманила на свою сторону весь совет. Ему вообще все это казалось странным: сначала — ванна с вальмю, потом — запрет присутствовать на заседании. Как будто ей не хотелось, чтобы Брумзель был там и рассудительно говорил с членами совета… Да, именно так: Офрис хотела обработать совет одна!
Чем дольше он об этом думал, тем грустнее ему становилось, а чем грустнее ему становилось, тем с большим удовольствием он предвкушал скорое возвращение домой, подальше от всех этих политических интриг.
В зале совета снова воцарилось спокойствие. Пара участников громко высказались в поддержку объединения двух стран, если это настолько легко сделать. Другие как будто нехотя тоже признали, что, возможно, этот план неплох.
— Чтобы подать хороший пример, — наконец сказала Офрис, поднимаясь из-за стола, — я сама встану во главе войска. А здесь, — она сделала широкий жест рукой, — вы видите флаг, под которым мы выступим в поход!
Два жука-стражника, которые прежде не пускали Фридриха с Брумзелем в зал, тут же внесли большой рулон ткани винно-красного цвета, положили его на стол и развернули во всю его длину. Сверху вид был просто замечательный.
— Золотое солнце на красном фоне, — гордо произнесла Офрис, перекрывая удивленный гул. — Отныне это — мой официальный личный флаг.
Фридрих стал разглядывать золотую вышивку внизу, размером с него самого — если вытянуть носочки. Никогда еще вид солнца не действовал на него так удручающе. Брумзель от ярости чуть не свалился с балки.
— Ну, может, она заранее заказала себе этот шикарный флаг и поэтому теперь не хочет отказываться от войны, чтоб он не пропал даром, — прошептал Фридрих, чтобы хоть чуть-чуть успокоить Брумзеля. Но тому было совсем не до шуток.
— При том, как легкомысленно она ведет внешнюю политику, вполне похоже на правду, — буркнул он.
Фридрих сел и прислонился спиной к колонне. Он задумчиво глядел в окно на тусклый дневной свет. То, о чем говорили внизу, в зале, больше не доходило до его сознания, он перестал прислушиваться. Он ужасно устал от этой страны.
В кармане у него лежали часы, но открыть их он не решался, боясь щелкнуть крышкой. Так что он просто наблюдал за изменением света за окном и вычищал грязь между пальцев ног. Внизу говорили о дислокации войск, снабжении солдат и разделе захваченных территорий.
— Ха! Клупеусу, конечно, достанется Молотобой и север Диких лесов, — с ненавистью прошипел Брумзель. — Это ж последнее дело — предавать собственную страну!
Сколько еще продлится это заседание? Фридрих продолжать смотреть в окно. В зале уже давно обсуждали муравьиную армию. Но разве Брумзель не говорил, что муравьи, кроме как за собственную колонию, никогда воевать не будут? Может, Клупеус еще более могущественный волшебник, чем все думали? Или гениальный укротитель?
Тут снаружи раздался удар гонга, и весь совет разом как один поднялся с мест и радостно заговорил об обеде.
— Перерыв до двух часов, — объявила Офрис. — А затем продолжим!
Шурша мантиями и бряцая доспехами, господа военные заторопились к выходу. От прежней торжественной процессии не осталось и следа — стоило упомянуть о еде!
— Пошли, — махнул Брумзель и пополз обратно к вентиляционной будке. Фридрих двинулся следом. Теперь осторожничать особо не приходилось — в зале стоял шум. Потом он опустел, и дверь внизу хлопнула.
Пока Фридрих натягивал сапоги, Брумзель бегал по будке как сумасшедший, сыпля проклятиями.
— Поверить не могу! — рычал он. — Что творит эта безмозглая дура?!
— Да не спрашивай меня! — отвечал Фридрих. — Я не меньше твоего удивлен!
— Ух, я ее поставлю на место! — яростно бормотал Брумзель. — Тогда она у меня заговорит!
— После обеда.
— Конечно!
— А когда ты повезешь меня домой? — напомнил Фридрих на всякий случай.
— Что? Эм… Да, ты прав. Абсолютно. Слушай, мне нужно поговорить с Офрис, все разрешится, и сразу полетим. Только нам еще нужно будет заглянуть в столицу, взять реактивный двигатель — без него я не смогу перелететь море. Так что еще дня три-четыре, и авиаэкспресс доставит тебя домой.
— Прекрасно, — ответил Фридрих, втайне надеявшийся, что авиаэкспресс сможет стартовать уже этим вечером.
Чтобы не дать Брумзелю отступить от данного слова, Фридрих уже стоял с упакованным рюкзаком, когда Брумзель нетерпеливо метался туда-сюда перед дверьми обеденного зала в ожидании появления высоких лиц. За прошедший час его гнев ничуть не ослаб.
Наконец двери распахнулись, стали выходить некоторые вельможи и члены совета — очевидно, весьма довольные кушаньями. За ними показалась Офрис, тоже в прекрасном расположении духа.
— Офрис, разрешите на пару слов, — сказал Брумзель, хватая ее за рукав, когда она уже хотела пройти мимо.
— Да, Брумзель, что такое? — ласково ответила она и спокойно пошла за ними в открытую галерею.
— Что это был за спектакль на военном совете? — спросил Брумзель, с трудом подавляя ярость.
— Заседание совета еще не закончено, — ответила Офрис. — Мы еще не пришли к соглашению.
— А мне что-то показалось, будто вы все уже решили, что война будет, — возразил Брумзель.
— Что ты имеешь в виду? — Офрис нахмурила прекрасный лоб.
В конце галереи показались два жука-стражника. Они держались поодаль, но внимательно следили за происходящим — ведь кто-то осмелился довольно грубо разговаривать с королевой.
— Мы были там, — вмешался Фридрих. — Мы всё слышали.
Наконец у Офрис появился повод сделать вид, будто ей неловко.
— О! Ну, вы все равно бы узнали об этом сегодня вечером, — любезно улыбнулась она.
— Что за бред? — зашипел Брумзель. — Почему ты пренебрегаешь результатами нашей работы? Мы две недели потратили, чтобы выяснить всё это, жизнью рисковали. И не один раз!
Офрис снова улыбнулась прелестнейшей улыбкой.
— Позволь мне всё объяснить, Брумзель!
Но тот в ярости продолжал:
— Ты отправила нас в это опасное путешествие, а потом извращаешь всё, что нам удалось выяснить?
