На третий день после той страшной встречи байк Кальссона начал издавать тревожные звуки, а из-за этого тревожные звуки стал издавать и сам Кальссон: он говорил, что нужно срочно искать мастерскую.
— К счастью, я знаю одну, всего в паре часов отсюда, — объявил он. — Вот только бы байк дотуда продержался.
Последние полчаса пути Кальссону пришлось катить байк, а Брумзель с Фридрихом нарезали над ним круги. Пешком он ведь передвигался страшно медленно, как это обычно и бывает у гусениц. До селения, где находилась мастерская, они добрались уже в сумерках. Брумзель заявил, что пойдет спать, а Фридриху все-таки хотелось попасть в мастерскую: ему было интересно узнать, как же работает этот агрегат.
Кальссон подвел его к корням большого дерева. Под ними стояло множество транспорта всех сортов, кое-что было сломанным и погнутым, что-то как раз чинили. Несмотря на поздний час полдюжины механиков работали не покладая рук. Кальссон подвез байк прямо к ним.
— Здорово! — сказал один из механиков, кивая Кальссону. — Что, опять в наших краях? Что-то с байком стряслось?
— Нет, просто по вам соскучился, — сухо ответил Кальссон. — Да я бы сам взглянул, что там. Может, и один справлюсь.
— Ну вперед. Где что лежит, ты знаешь, — и механик продолжил заниматься своим делом.
Кальссон нашел свободное место с небольшой подъемной платформой и притащил ящик с инструментами.
— Тут за пару монет дают рабочее место и инструменты, — объяснил он Фридриху, хотя тот и не спрашивал. — Если я сам починю, выйдет гораздо дешевле, чем им отдавать.
После этого он предоставил Фридриха самому себе и погрузился в мотор байка.
Фридриха это не смутило: он снова оказался в потрясающе интересном месте, механизмы вокруг были ему очень любопытны. Ему во что бы то ни стало захотелось узнать, как они работают. А так как, судя по всему, времени объяснять ему, что к чему, ни у кого в мастерской не было, он сам стал ходить вокруг машин, соображая, какая шестерня должна взаимодействовать с каким рычагом и что при этом происходит. Некоторое время это получалось вполне неплохо: Фридрих исследовал отдельные части, целые шестеренные механизмы, насосы и цепные тали. Что-то было огромное, величиной с дом, что-то — крошечное, как часовой механизм. Какие-то механизмы просто лежали на верстаках, другие можно было увидеть только через люки в больших машинах. При этом Фридриху казалось, что с каждой минутой он понимает все больше.
— Ну, помочь тебе? — спросил жук, ковырявшийся с каким-то поршнем.
Фридрих покачал головой:
— Я просто смотрю и пытаюсь понять, как это всё работает.
— Чинить тебе ничего не нужно?
— Нет, я просто жду, — Фридрих заглянул в колесную арку.
— Если скучно, вон в том большом ящике всякие обломки, — кивнул в сторону жук. — С ними можно делать что угодно, лом все равно в переплавку отправляют.
Фридрих подошел к ящику. В нем лежали поломанные и погнутые детали, болты с сорванной резьбой, куски проволоки, какие-то стержни… Фридрих начал копаться там без особого энтузиазма.
Спустя четыре часа Кальссон обнаружил его все у того же ящика с горящими щеками и с полудюжиной небольших конструкций из металлолома вокруг. Фридрих был настолько погружен в свое занятие, что даже не замечал Кальссона, пока тот не кашлянул.
— Я с байком вроде закончил, — сказал он, вытирая тряпкой одну пару лапок за другой.
— Ой, Кальссон, посмотри, это надо тебе показать, — обрадовался Фридрих и поднял один из своих шедевров. — Крутишь здесь, и вот эти две пластинки сходятся, а потом расходятся! Гениально, правда?
— Очень полезно, — сухо прокомментировал Кальссон. — Сходятся и расходятся. Такое всегда пригодится.
— Да-да, мне сейчас тоже не придумать, где это можно применить, — признался Фридрих, — но когда-нибудь кому-нибудь оно очень пригодится!
— Уже за полночь, — буркнул Кальссон. — Может, спать пойдем?
— Стой, еще одна штука! — Фридрих сунул Кальссону под нос другое свое произведение. — Подставка для бутылки на твой байк. Специально для тебя делал.
— О, спасибо, — обрадовался Кальссон. На этот раз он был действительно тронут. — На руль можно привинтить.
После этого Фридрих послушно сел на байк за Кальссоном, и они поехали к дешевой гостиничке, где Брумзель уже похрапывал в стенной нише. Фридрих очень долго не мог заснуть — столько идей роилось у него в голове. Но потом усталость все же взяла свое, и он задремал. А когда встало солнце, они двинулись дальше в сторону Ласточкиной Горки.
Прошел еще день, и колючие заросли начали заметно редеть. Брумзель с Фридрихом, летевшие над дорогой, стали замечать, что на ней становится всё оживленнее. Существа всех цветов кожи, шерсти и панциря двигались по дороге внизу, взбирались по каменистой тропе, которая поднималась все выше по крутому поросшему лесом склону. Кальссон радостно катил на байке, но из-за затяжного подъема получалось у него медленнее, чем обычно. Если б не он, Брумзель с Фридрихом добрались бы до Ласточкиной Горки в считанные часы. Но так как приходилось примеряться к темпу Кальссона и лететь в потоке насекомых, им понадобился целый день и еще добрая часть следующего утра, прежде чем показалась ярмарка.
Город раскинулся полукругом под крутым обрывом. Светлые вершины из песчаника поднимались высоко над кронами деревьев в долине. Наверху тут действительно гнездилось множество ласточек и черных стрижей, а внизу, под деревьями, стояли домики и башенки.
Вообще-то там была и нежная зеленая травка, и чудесный ковер изо мха, но видно их было мало где. Почти все пространство занимали шатры и вагончики, а между ними колыхались гирлянды и бумажные фонарики. На ветвях деревьев и вдоль склонов были расставлены и развешены шатры, построены ларьки — до них можно было добраться по подвесным мостам и веревочным лестницам. Тут и там виднелись сцены, где надрывались музыканты, а между шатрами акробаты жонглировали и ходили на ходулях.
Фридрих, Брумзель и Кальссон подлетели и подъехали к Ласточкиной Горке с верхнего края. Фридрих потрясенно разглядывал раскинувшийся у его ног вид. Сколько хватало глаз, там царила веселая кутерьма.
— Вот это размах! — восхищенно прошептал Фридрих.
Брумзель тоже был впечатлен, но изо всех сил старался этого не показывать.
— Ну да, — сказал он, — пойдем поближе посмотрим!
— Ладно, вы идите вперед, — сказал Кальссон. — А я оставлю байк здесь и на паутине спущусь.
И Фридрих с Брумзелем устремились вниз в толпу.
— Ой, там цепочная карусель! — закричал Фридрих, когда они пролетали сквозь кроны деревьев. — Я хочу покататься! Можно?
— Я такого никогда не пробовал! Это как? — прокричал в ответ Брумзель.
— Это как летать!
— То есть? — удивился Брумзель. — А что в этом такого замечательного?
