— Но как такое могло произойти? — с упреком в голосе спросил, поправляя монокль, жук-олень, с которым болтал землеройка. — Неужели эти господа не могли подтвердить заказ по телеграфу?
— По телеграфу? Далеко на Севере? — землеройка покачал головой. — Теперь они сами едут в Белоскалье, чтобы лично уладить ситуацию. Они ведь не хотят остаться в убытке, но и потерять такого важного клиента, как ее величество, им не улыбается.
— Тем лучше для вас, — сказал жук, поднимая бокал и кивая собеседнику.
— Это уж можете не сомневаться, — сказал землеройка с дрожащей мордочкой. — Подобных случаев у моей конторы еще не бывало. Но эта ситуация, конечно, завершится досудебным примирением, если хотите знать мой прогноз.
Фридрих посмотрел на Брумзеля и вопросительно поднял брови. Тот взял зубочистку, нацарапал что-то на салфетке и подвинул ее к Фридриху:
Спокойно! Никто не знает, что мы здесь.
Разговор за соседним столиком сменил направление: вдруг речь пошла о расширенных венах у тетушки жука-оленя. И хотя Фридрих с Брумзелем просидели еще некоторое время после того, как закончили с супом, разговор к интересующей их теме не возвращался. Когда наконец беседовавшие ушли, друзья тоже покинули вагон-ресторан.
Они нашли Молеправительницу и Грюндхильду (которая так и не научилась вязать, но по крайней мере больше никого не ранила, пытаясь справиться со спицами) вместе с Кальссоном в сидячем купе.
Молеправительница внимательно их выслушала.
— Вы не знаете, они едут этим же поездом или добираются до Белоскалья каким-то другим путем? — спросила она потом.
— Нет, про это адвокат ничего не говорил, — ответил Брумзель. — Он для нас опасности не представляет: он точно никогда никого из нас не видел.
— Пока их двоих никто не узнал, все в порядке, так? — наморщил лоб Кальссон.
— Да, но если их вдруг узнают, достаточно будет спросить, с кем вместе они едут, — сказала Грюндхильда, помахивая спицей (все в ужасе отшатнулись). — И, сложив один и один, вполне можно догадаться, что весь этот цирк и показ диковинок — фальшивка.
— Главное — Тальпа, — вздохнула Молеправительница. — Его узнать не составит труда, если сообразить, что это может быть он.
— Лучше всего нам вообще больше не показываться в поезде, — сказал Брумзель. — Нам не стоит выходить из купе, по крайней мере до тех пор, пока точно не выяснится, здесь Бомбикол и компания или нет.
— Что, все оставшиеся девять дней пути? — поморщился Фридрих.
— Пф-ф, это пустяки, — небрежно бросил Брумзель. — Я как-то двенадцать дней на стене просидел, кое-кого выслеживая.
— И всё зря! — весело отозвалась Молеправительница. — Резкий запах кленового сиропа насторожил моих людей, так что мы нашли себе другое место, а ту комнату сдали двум болтливым тетушкам.
— Ох, эти бесконечные пересуды! — простонал Брумзель. — Да еще сидеть на стене! Это был настоящий ад!
— Ваши ностальгические терки нам сейчас не помогут, — вмешалась Грюндхильда. — Брумзеля узнать практически невозможно, а что с Фридрихом? Может, достаточно будет приклеить ему бороду или что-нибудь в этом духе?
— Откуда мы сейчас возьмем накладную бороду? — поинтересовалась Молеправительница.
— Да прямо у него с головы, — предложил Брумзель.
— Э… Что именно ты задумал? — спросил Фридрих, уже представляя себя лысым и с окладистой бородой.
Молеправительница прищелкнула пальцами.
— Да, конечно! Не бойся, Фридрих, у нас все получится! — И она бодро поднялась и стала копаться в своей сумке, лежавшей сверху в багажной сетке. Наконец она выудила оттуда маленькие маникюрные ножнички и снова села. — Фридрих, наклони-ка голову вперед! А ты, Брумзель, сходи принеси немножко кленового сиропа.
Вопреки опасениям Фридриха Молеправительница, создавая ему новый облик, действовала вполне сдержанно. Она отстригла всего пару прядок с затылка и приклеила их сиропом к верхней губе — выглядело совершенно натурально. Как у многих молодых людей, которые пытаются отрастить пышные усы, но не особенно преуспевают в этом.
— Ну вот, теперь немного замажь лицо копотью, и тебя будет не узнать, — сказала Молеправительница, довольная своим произведением.
Как нарочно, тем же вечером Фридрих наткнулся на Бомбикола. Он, конечно, знал, что может встретить кого-нибудь из трех шелкопрядов в любой момент, но, заметив Бомбикола в красном шелковом жилете в другом конце коридора, не на шутку перепугался.
Деться в узком коридоре было некуда, тем более что толстый гуснец занимал практически всю его ширину. Фридрих опустил голову, надвинул кепку пониже на глаза и пробормотал какое-то извинение, а Бомбикол попытался проползти мимо, не задев его, потому что Фридрих выглядел очень грязным.
Но на какую-то долю секунды Фридрих взглянул вверх и тут же понял, что Бомбикол пристально смотрит на него. Тут уж он сам вдруг не смог отвести взгляда. Как загипнотизированный, он следил за тем, как сомнение на лице Бомбикола сменялось уверенным возмущением. Потом шелкопряд отвел от Фридриха взгляд и пополз дальше. Фридрих, спотыкаясь, побежал в свою сторону, не отваживаясь обернуться, пока не добрался до следующего вагона.
Черт побери! Бомбикол его узнал! Фридрих в этом не сомневался. Хотелось кусать локти: и чего было не посидеть девять дней в своем купе! Но теперь было уже поздно. Его бросало то в жар, то в холод от мыслей о том, что теперь может произойти.
Тут на него чуть не налетела Стрелла.
— Фридрих, какой ты бледный! Что случилось? — спросила она, крепко взяв его за плечи.
— Я только что встретил Бомбикола, — выдохнул Фридрих, — и он меня узнал.
— Ты уверен? — спросила Стрелла.
— Абсолютно.
Стрелла похлопала его по плечу.
— В каком направлении он шел?
— Туда, — вяло махнул рукой Фридрих.
— Отлично. Я пойду за ним и посмотрю, что он будет делать, — сказала Стрелла. — А ты беги к начальнице, расскажи, что случилось.
И она унеслась. Фридрих шел к Молеправительнице как баран на заклание. Он чувствовал себя ужасным идиотом. С чего это он решил, что дурацкие усики изменят его до неузнаваемости?
Ввосьмером они сидели в маленьком сидячем купе, рассчитанном на шесть мест.
— И что теперь? — спросил Фридрих, закончив рассказ. Брумзель, Тальпа, Кальссон, Грюндхильда, Феликс и мадемуазель Эльза потрясенно глядели на него.
Только Молеправительница выглядела совершенно спокойной.
— До следующей станции, — заговорила она, — еще четыре часа. Там они смогут послать сообщение и позаботиться о том, чтобы сразу за границей Южной Стороны поезд встретила полиция. Но если мы устраним их раньше, то предпринять они ничего не смогут. Так что просто нужно действовать быстро.
