– Вы сказали… мопс? Какая жестокость! Я понимаю, вы мстите мне за розового слона, но это как-то чересчур.
– Я имела в виду любую собаку с родословной, сэр.
Странная серая тень упала на его лицо, сделав взгляд жестким и колючим. Как если бы само слово «родословная» раздражало его. Это было удивительно, если учитывать манеры и происхождение мистера Эванса.
– Люди частенько переоценивают значение хорошей родословной.
Дженевив смотрела снизу вверх, пытаясь прочесть в его глазах хоть какую-то подсказку, объясняющую его внезапную мрачность.
– Так как вы завели Сириуса?
– Как я завел Сириуса? – Выражение лица мистера Эванса смягчилось. – Может, это Сириус завел меня? Поверьте, у нас равноправные отношения. Мы дружим уже три года. Однажды Сириус просто пришел к моему дому и остался, оказав мне этим честь. Полагаю, он гораздо достойнее большинства людей, которые пересекали порог моего дома.
Дженевив смягчилась против собственной воли. Как можно говорить ледяным тоном с человеком, который с такой теплотой отзывается о собаке? Пришлось напомнить себе, что дружба с четвероногими не всегда означает благородство поступков по отношению к людям. Однако злиться уже не получалось.
Кристофер Эванс уловил этот момент, перестал гладить пса и посмотрел ей прямо в глаза. Без привычной защитной маски лицо Дженевив выглядело слишком уязвимым и открытым. Она силилась жестко стиснуть губы, но почему-то все равно улыбнулась.
А он улыбнулся в ответ.
Лишившись дара речи, девушка смотрела на Кристофера Эванса и восхищалась им. Она никогда не думала о мужчинах с точки зрения внешней привлекательности и теперь совершала одно открытие за другим: глаза пронзительного синего цвета, прямые, резко очерченные скулы, сильное, мускулистое тело, длинные ноги…
Мистер Эванс прищурился:
– Что-то не так, мисс Барретт?
Мог ли он притворяться? Мог ли он выдумать историю с собакой и украсить ее личными деталями специально, чтобы растопить лед их отношений?
– Я не… – Она неловко выронила пяльцы.
– Дженевив…
Оба бросились поднимать вышивку. Заметив это, девушка вовремя отдернула руку. Она не могла допустить касания их пальцев!
К счастью, именно в этот момент тетя Люси перестала тасовать карты, отбросила колоду и поднялась. Пригревшаяся на ее коленях Гекуба, противно взвизгнув, спрыгнула на пол.
– Шесть часов, – возвестила тетушка. – Время ужина. Надеюсь, вы не откажетесь составить нам компанию, мистер Эванс.
Часы на каминной полке пробили шесть раз.
– С радостью, миссис Уоррен.
Дженевив торопливо забрала вышивку, протянутую мистером Эвансом, и выпрямилась в кресле. Необходимо было взять себя в руки. Что за странности с ней творятся?
Она осторожно поглядела на Кристофера Эванса из-под ресниц. Теперь он улыбался. Улыбался с пониманием. Ее затошнило от ужаса. Что именно он понял по ее растерянному виду? Гость не выглядел удивленным, скорее был похож на человека, чьи тайные желания внезапно стали осуществляться.
Дженевив встала, заставляя себя двигаться неторопливо, без суеты, положила на подоконник розового слона и с гордо поднятой головой прошла мимо Кристофера Эванса к двери. По пути она поймала странный, неодобрительный взгляд лорда Невилла.
Почему каждый мужчина в этом доме пытался подкараулить ее в моменты слабости? Как будто она совершала что-то предосудительное, например, танцевала голой в таверне или целовалась с женатым мужчиной в церкви.
Но даже зная, что не сделала ничего постыдного, Дженевив умирала от стыда. Она поторопилась скрыться на кухне, чтобы помочь Доркас с ужином. Ей срочно требовалась передышка.
Как ни странно, лорд Невилл вышел из гостиной следом за ней. Догнав Дженевив на лестнице, он схватил ее за руку. Девушка почувствовала исходивший от него неприятный запах и попыталась с возмущением отдернуть ладонь, повернувшись к лорду Невиллу всем корпусом. Дверь в гостиную плавно закрылась, погружая лестницу в полумрак. Лицо мужчины показалось ей враждебным.
До чего же она стала нервной! Вторжение вора превратило ее в истеричку. Она знала лорда Невилла почти всю свою жизнь. Да, он не слишком ей нравился, но никогда ничем ее не задел. Почему теперь его лицо пугало ее?
Дженевив вновь попыталась отдернуть руку.
– Скажу вам прямо, мне не нравится этот человек, – негромко сказал лорд Невилл. – Что-то в нем внушает мне подозрение.
– Но папе он нравится. И ведет себя учтиво, – пробормотала Дженевив.
Она понятия не имела, почему защищает Кристофера Эванса, вместо того чтобы согласиться с лордом Невиллом.
– Ваш отец силен в науке, но плохо разбирается в людях. К тому же восхищение мистера Эванса льстит его самолюбию.
– Сомневаюсь, что он замышляет неладное, – солгала Дженевив.
– Но мы не можем быть в нем уверены. – Губы лорда Невилла неприятно искривились. – А почему он назвал вас по имени?
Ее щеки зарделись. Она надеялась, что в темноте румянец останется незамеченным.
– Всего один раз.
– Но это оскорбительно. Мистер Эванс должен уехать, пока его поведение не скомпрометировало вас.
Дженевив могла согласиться с лордом Невиллом во всем, кроме одного: он не имел права судить гостя, поскольку не был связан с ней родственными узами. Она выпрямилась и резко отдернула руку.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я дала мистеру Эвансу повод? – В ее голосе звенел лед.
Плечи лорда Невилла странно поникли, и Дженевив поняла, что поступила правильно, избрав тон оскорбленной добродетели.
– Дженевив, вы благочестивая женщина. Вина лежит вовсе не на вас, а на этом…
– И поэтому вы сами позволяете себе звать меня по имени? – Глаза ее сузились. – Мне кажется, милорд, вы лезете не в свое дело.
Он был явно обижен в лучших чувствах.
– Я всего лишь хотел защитить ваши интересы. Вы знаете, как глубоко и сильно я… уважаю вас, мисс Барретт.
Дженевив стало слегка неловко. В конце концов, она говорила не с посторонним человеком, а с коллегой и покровителем отца.
– Лорд Невилл…
Дверь гостиной распахнулась, выпуская мистера Эванса в сопровождении лохматого пса. Заходящее солнце обрисовало его силуэт в дверном проеме. Он замер, оценивая ситуацию, его тело напряглось, словно готовясь к прыжку. Сириус вопросительно посмотрел на хозяина.
– Все в порядке, мисс Барретт? – спросил Кристофер Эванс негромко. Это был покровительственный тон, и от него у Дженевив по спине побежали мурашки.
Зато ответный тон лорда Невилла оказался почти визгливым.
– Вы прервали личный разговор, милорд!
