– Я не взяла, – отвела она взгляд.
– Что значит, не взяла? – Возмутился я. – Ты его забыла, что ли?
– Я его вообще не взяла! То есть, взяла, но выкинула в урну.
Я ошарашенно посмотрел на девушку.
– Что-что ты сделала? – Уточнил я.
– Выкинула. В мусорную корзину. – Отвернулась она к окошку.
– Артефакт за три миллиарда?
– Сколько?! – Пискнула она, повернувшись.
– А-чу-меть, – уронил я лицо в ладони. – То есть, ты всю неделю страдала зря?!
– Чего?!!
– Молодежь, вы не могли бы потише, – рыкнул ироничный голос.
Должно быть, забавно слушать планы по собственному убийству… Особенно, когда орудие, как оказалось, выкинули.
– Три миллиарда, женщина! – Прошипел я возмущенно. – В урну!
– Я не хотела тебя им убивать, – поджала она губы.
– И где ты его выкинула?
– Возле ка… Где надо, там и выкинула.
– Ты когда-нибудь меня убьешь, – покачал я головой.
– Ну уж извини, что не убила раньше, – язвительно прошипела она.
– В общем, как знал. – Махнул я рукой. – Нельзя вам, женщинам, верить. Даже в деле собственного убийства! А я так старался! Даже Борис Игнатьевич поверил!
Ника обиженно насупилась.
– Ладно, будем по первоначальному варианту, – вздохнул я.
Девушка настороженно покосилась.
На лице же моем проступала улыбка – будем верить, достаточно безумная и безбашенная, как и весь план длиною в три года.
Хотелось, конечно, как проще, но…
– Максим? – Осторожно уточнила Ника. – Максим, у тебя опять глаза светятся…
– Ощущение твердой поверхности под ногами дарит чувство ложной безопасности, – произнес я ей доверительно, поднимаясь с места.
А небо за иллюминаторами начало покрываться черным покровом туч – вестником близкой грозы.
– Никто не знает, как далеко и больно придется падать. Даже двухсотлетние князья.
Глава 24
В конце пути всегда есть место самым главным словам и искренним эмоциям. Еще немного, и все равно не останется свидетелей, слухов, пересудов и чужого мнения. Время скомкается до размера технического термина, которым назовут крушение самолета, и никто не станет разворачивать полотно событий, чтобы разобраться в чужих страхах и страстях.
– Максим, я не хочу умирать, – просительно посмотрела Ника снизу вверх.
Разве можно винить за это честное и простое желание.
– Не беспокойся, – ободрил я ее улыбкой. – Все будет хорошо.
– Мы не разобьемся? – Был полон надежды этот взгляд.
– Обязательно разобьемся, – встал я в проходе, краем глаза наблюдая, как медленно поднимается со своего места старый князь Шуйский. – Но у тебя еще есть шанс послужить императору.
– Но я не хочу!
– Тогда вот тебе пуговица, – оторвал я вторую по счету сверху от рубашки и протянул ей. – Проглоти.
Ника посмотрела на пластиковый кругляш в моей руке с опасливым благоговением, но все же приняла ее в руки, и, прикрыв глаза, переместила внутрь себя.
– Считается, что она приносит удачу, – пояснил я ей.
Взгляд девушки изменился на недоуменно-растерянный.
– А она не волшебная?
– А я разве сказал, что она волшебная? – недоуменно взглянул на нее.
Иногда она такая наивная…
– Ты охренел?!
Вот, уже и бояться раздумала.
– Отнюдь! – И сделал шажок в сторону замершего за семь рядов от нас князя.
Тот задумчиво склонил голову, сложив руки за спиной, словно к чему-то прислушиваясь.
– Стой на месте, покойник! – Зашипела Ника позади.
– Прости, но меня ждет очень злой медведь.
– Ой, – опомнившись, пискнула она и вжалась в кресло.
– С твоей стороны будет очень любезно обеспечить целостность самолета, пока мы разговариваем. – Уделил я ей еще одно мгновение.
– Н-но, я не смогу…
– Тогда просто никуда не уходи. – Хлопнул я ладонью по подголовнику рядом с собой и спокойно двинулся к неизбежному.
Неизбежное не торопилось навстречу. Неизбежное вообще чувствовало себя абсолютно спокойно, как полагается почти бессмертному существу в его второй ипостаси. Даже артефакт, стоимостью которого умудрились поднять капитализацию подмосковной свалки до уровня золотоносного прииска, не смог бы причинить ему фатальный ущерб. Но дело не в том, чтобы убить.
– Я узнаю эту Силу, – с толикой брезгливого удивления поведал старый князь, вслушиваясь в раскаты близкой грозы.
– Тогда подчинись, – доброжелательно подсказал я решение, сокращая расстояние между нами.
Шуйский фыркнул, неторопливо убрав руки из-за спины и повел плечами. Сила Крови легко отозвалась на его призыв, стегнув по свидетелям своего появления ощущением древнего ужаса, всплывшего в ложной памяти, и кислым привкусом железа во рту, словно от крови. Под громкий шелест осенней листвы, которой неоткуда тут было взяться, реальность вокруг князя исказилось, расчертившись десятком ложных теней, пытающихся соткаться в силуэт огромного зверя. Настолько огромного, что он никак не мог проявиться целиком в узком, замкнутом пространстве самолета..
– Не влезает, да? – Посочувствовал я в то мгновение, пока недоумение на лице Шуйского сменялось злостью.
А в следующую секунду обшивку самолета разорвала первая молния, перетянув ослепительно-ярким хлыстом через его тело. И еще одна, снова, ослепляющим и оглушающим разрядом, догоняя и стегая убегающий и дрожащий от страха самолет. Молнии били рваными рывками, раздирая обшивку и позволяя азартно завывать потоку ветра, ворвавшемуся в салон на ее спине. Из отсеков над пассажирскими сидениями выпали маски, принявшись раскачиваться, словно обреченные сектанты посреди безумного ритуала, сотканного из грохота и света.
Близкие вспышки впечатывались в радужку глаз черными полосами, которыми будто бы была перевита фигура князя в истерзанной, пережжённой одежде. Но сам Шуйский все еще стоял на ногах, вперившись в меня безумно-ненавидящим взглядом. На краях его пальцев пытались сформироваться ядовито-зеленые капли, но очередной удар атмосферного электричества ломал технику, пережигая потоки чужой Силы.
– Подчинись! – Перекричал я близкий раскат.
– Никогда, – прочитал я по губам в ответ.
– Я держу! – Отчего-то донесся через рокот схватки паникующий Никин голос.
Я недоуменно оглянулся, чтобы через пару-тройку секунд, пока мельтешение вспышек в глазах исчезло, с удивлением цокнуть. Нет, деструктивные способности этой барышни были известны и ранее, но увиденное на какое-то мгновение выбило из себя.
