– Попытка примирения сторон, – с готовностью отозвалась девушка.
– Предположим, не получилось. Да, честно говоря, никогда не получается, – пожал я плечами. – Статистика именно такая. Далее у нас дуэль или война, верно?
– Ага.
– Но вот незадача, – поджал я губы. – На дуэли ведь и помереть можно. Силу никто сдерживать не станет.
– Война – тоже место неспокойное, – поежилась Ника, продолжая наблюдать, как корпус поврежденного танка вытягивают из почвы.
– А ведь жить – хочется, – поддакнул я. – Поэтому есть решение.
Ника вопросительно подняла бровь.
– Малая война. Это, знаешь, что-то вроде признания поражения, но без поражения. Вот есть конфликт между уважаемыми господами. Они объявляют друг другу войну. Тот, кто осознает близость беды, двигает к границам своего противника пять-десять танков. После чего другая сторона сминает эти танки, с экипажами внутри, до состояния мятой консервной банки, – буднично поведал я, указывая подбородком на то, что удалось поднять из земли на поверхность.
– Так ведь война вспыхнет только с новой силой…
– Отнюдь. – Повернулся я к Нике. – В современной практике, этого достаточно, чтобы снять взаимные претензии. С одной стороны, нападавший ссылается на бездарность танкового подразделения и не несет урона чести, потому что его тут нет. А нет его тут потому, что обида не настолько велика, чтобы присутствовать лично…
– Какая-то ерунда, – отозвалась Ника, недоумевая.
– Вторая сторона довольна, потому что ущерб первой стороне нанесен значительный, плюс развлечение и реальная победа, которую можно занести в книгу рода.
– Но так же нельзя…
– Недовольны только экипажи танков, жизни которых никого не интересуют, а так же жители близлежащих деревень, дома которых эти танкисты вынуждены штурмовать для имитации атаки. Аристократы же не теряют ни грана чести. Спор решен к взаимному удовлетворению сторон. Можно пожать друг другу руки, а завтра разругаться вновь.
– И часто так? – Дрогнул голос Ники.
– Чаще, чем ты можешь себе представить, – сложил я руки за спиной и качнулся с пятки на носок. – Я считаю, что это неправильно.
– Конечно! – С жаром согласилась она. – Надо как-то сообщить в газеты, на телевидение! Это ведь фарс, в котором умирают люди!
– Хочешь рассказать аристократам, что они развлекаются неправильно?
– Да!
– А кто ты, чтобы указывать им, как жить? – Произнес я без желания подначить, устало.
– Но общественность…
– Ника, аристократы уже привыкли, что за них должен умирать кто-то еще. А ты хочешь подвергнуть их жизнь опасности. Тебя не поймут.
– Ты именно это место хотел мне показать, или будет какое-то еще? – Поджала она недовольно губы.
– Именно это, – ответил я, примирительно улыбаясь. – Сейчас эту и еще несколько других машин вынут из земли и отправят на ремонтные заводы. Там их доведут до внешне целого состояния и продадут тем, кому нужен дешевый танк для самоубийственной атаки.
– Получается, ты потворствуешь…!
– Я хороню мертвых, – поднял я немного голос, чтобы оборвать поток ее возмущения. – Хороню через три, пять, десять лет после смерти. Ищу, разыскиваю информацию о малых войнах и достаю металлические гробы.
– Чтобы сделать новые гробы для живых?
– Мои танки на радиоуправлении. Это дешевле, это сохраняет жизни. Это позволяет мне таскать по железным дорогам кучу другой техники без лишних вопросов, и это мое дело, – подытожил я. – Но мне не нравится, что сейчас происходит, как и тебе.
Я отвернулся от кипящей вокруг остова танка деятельности и направился к машине.
– Так зачем ты хочешь стать императором? – После долгой паузы, когда мы сократили расстояние до авто вполовину, спросила Ника.
Она все еще отходила от увиденного, и вряд ли желала прямо сейчас услышать ответ. Но раз мы прибыли, и раз у нас была такая цель…
– Слово «Честь», которым аристократы так гордятся, искажено и размыто. Нужен тот, кто заставит их соблюдать правила и не выдумывать новые ради сохранности собственных шкур.
– Для этого у нас есть свой император.
– Значит, этот – не справляется, – покачал я головой.
– И ты задумал его сместить? – Иронично посмотрела девушка.
– Вовсе нет.
– Тогда? – Посмотрела она удивленно. – Ведь не может быть двух императоров.
– Немного эгоистично с твоей стороны требовать справедливости и единых правил только для нашего государства. Есть иные страны, с похожими проблемами. Им тоже требуется регулирование и третейский суд.
– И как же ты собрался влиять на весь мир? – Послышалось в ее голосе усталое равнодушие, как бывает в разговорах про небылицы.
– Я же рассказывал, помнишь? Про княжеский разряд?
– А? – Недоуменно посмотрела Ника, а затем вспомнила. – Но причем тут…
– Да ведь тут то же самое. – Оставалось только пожать плечами. – Надо сделать нечто, достойное коронного разряда.
– И что же это?
– Например, быть способным уничтожить мир, – доверительно шепнул я.
– А, ну если так, – понятливо покачала Ника головой, ободряюще улыбнувшись. – Это, конечно, солидно.
– Приятно, что ты меня понимаешь, – даже немного расчувствовался я.
– Понимаю, – мягко ответила она. – И знаешь, что именно я понимаю?
– Ау?
– То, что ты гребанный псих!!! И знаешь, когда я восстановлюсь в университете, я переведусь на психолога! Потому что по тебе докторскую диссертацию писать можно!!! Подумать только, уничтожить мир!
– Можно всего половину!
– Конченный псих!!! – Быстро зашагала она от меня к машине.
«Ну вот», – даже расстроился я легонько. – «А я хотел ей первый рубильник показать».
Всего пультов у Борецких было три, и два еще предстояло отыскать для синхронизации системы и определения главного для координации удара… Удара, который они так и не смогли совершить, поверив в обещания и гарантии тех, кому верить оказалось нельзя.
В одиночку, если честно, искать будет накладно и не так интересно, но что делать…
Хотя вот, вроде Ника возвращается…!
– На, тебе сестры передали. Я забыла отдать. – Ткнула она толстым нераспакованным конвертом мне в грудь, и я только успел его перехватить, чтобы тот не упал на землю. – Подумать только, император! А я считала его приличным человеком! – продолжила она ворчать, направляясь по полю к краю деревни, явно нацелившись преодолеть путь до трассы пешком.
– Чего это не император, – буркнул я, посмотрев на конверт и с тоской – на спину девушки.
