Пять лет и два месяца назад, те снаряды, которых боится Федор, которые снятся по ночам сестрам и что разрушили старый дом отца, посылались по слову князей Юсуповых.
Только вот в те времена «могиле» деда уже было с два десятка лет, и никакие новостные издания, даже самые желтые, не сомневались в его смерти от старости. Выходит, не было его вины в той войне? Семья считала иначе, а я теперь – часть семьи.
Следующим днем, дед стоял у калитки за воротами, не замечая льющегося с небес дождя и заходящейся громом грозы. В том же самом костюме виденном по телевидению, перед черным лимузином, с распахнутой задней дверцей, он требовал от отца меня. Было не похоже, что просто поговорить.
Папа Михаил тоже стоял под дождем, по нашу сторону забора, и чуть наклонив голову, звучно поцокивал тяжелыми зачарованными перстнями на пальцах рук. Он уже успел ему отказать.
Между ними, на металле ограды, был охранный знак княжества Шуйских – в знак того, что никто не смеет угрожать этому дому без гнева хозяина окрестных земель. За спиной отца, над дверью, тускло смотрелась охранная калита Древичей – символ защиты дома могучим и закрытым воинским объединением. Для кого-то иного – достойные знаки судьбы, чтобы развернуться и молча уйти. Но дед не из их числа.
– Уходи. – для этого слова мне все же пришлось выйти из дома к нему на встречу.
Дождь быстро пропитал рубашку и брюки, растрепал прическу и закапал с подбородка. Я стоял рядом с отцом, глядя на обретенного было, но навсегда потерянного деда.
– Пойдем со мной, – надавил Юсупов голосом и протянул ко мне руку. – Я отведу тебя к отцу, матери и сестре.
Я отрицательно повел головой. Потому что семья – она тут. Даже дед – и тот мог бы стать настоящим дедом, принятым в семью. Но для этого ему не следовало возвращать старую фамилию.
Небеса вспыхнули сетками молний и взревели громом гнева человека, стоящего напротив.
– Тогда я заберу тебя сам. – Принял он решение и шагнул вперед.
Второй шаг он сделал по ярко освещенной солнцем траве. Даже шагнул третий, до того, как остановиться и недоуменно посмотреть в небеса над собой.
Там, где быстро расходились в стороны грозовые тучи, ведомые моей волей.
– Навсегда уходи, – отвернулся я от него и, бережно взяв отца за руку выше запястья, повел его обратно домой.
Когда мы дошли до калитки, позади хлопнула дверь лимузина, а шелест колес обозначил разворот машины.
Пять лет с тех пор прошло. Забыл ли дед про меня? Как видите, вспоминает иногда.
Авто лихо забралось на бордюр и подкатило ко главному входу. К машине тут же метнулся мужчина лет тридцати, с видом озабоченным и обрадованным, будто все его проблемы сейчас же будут решены. На его белой рубашке красовался бейджик с эмблемой аэропорта и неопределенной должностью «Старший супервизор» чуть ниже имени «Семен».
Дверь «опеля» с моей стороны попытались вежливо открыть и недоуменно посмотрели через окно, когда это не получилось.
– Медведь, блин, – проворчал я, тоже предприняв попытку распахнуть створку.
Заклинило, и тут явно замешана тяжелая рука моего товарища. Пришлось выбираться с другой стороны и смотреть на ненатурально-счастливую улыбку встречающего, в глазах которого уже было некое сомнение. Потому что спасение редко приезжает на потрепанном Опеле.
– Максим Михайлович? Очень рад, – заключил он мою ладонь в две своих и энергично пожал. – «Гость» на втором этаже терминала, я вас лично провожу до эскалатора. – Открыл он дверь и ожидаючи посмотрел на меня.
Я же не торопился и внимательно осмотрел лица всех «встречающих» со стороны Шуйских, заглянул в окна их машин и неспешным шагом вернулся обратно. Никого из главных семей рода. Свита Артема, все до единого – охранение, консультанты, солдаты.
Остановился напротив Семена и приподнял бровь, ожидая комментариев.
Тот изрядно занервничал и упустил дверь в терминал, тут же распахнув ее вновь.
– Они же не внутри, верно? – и речь тут совсем не о гостях.
– До прибытия Старших рода сорок минут, – посмотрел он нервно на наручные часы.
– Значит, не будем медлить, – вздохнул я и обернулся к нашей машине. – Тоня, езжай-ка ты обратно, – посмотрел я на иссиня-черное небо над головой, в которое успела превратиться непогода с легким дождем.
– Что-то не так? – Тревожно спросила она, заводя-таки мотор.
– Все будет нормально. – С улыбкой попрощался я и зашагал внутрь терминала.
Перед Артемом надо будет извиниться. Может, даже ящик меда заказать, или что там ему нравится. Через сорок минут тут будет война – и будет она вне зависимости от того, есть я тут или нет. Потому что так правильно, когда на твою землю приходит чужак и не подчиняется твоим законам. Тут не до денег и возможного ущерба.
Но шанс поговорить друг мне подарил. Звонил, уговаривал, нашел в городе и приехал ко мне сам. Нужен ли он мне, этот шанс? С моего места не очевидно, но рядом с троном Шуйских вид гораздо лучше.
Путь шел через гигантские залы, пустые и обесточенные. Кое-где остались чьи-то рюкзаки, нелепо замерли посередине зала тележки. Эскалаторы стоят, смотрят табло черными прямоугольниками со стен. Только аварийные выходы подсвечены тусклым красным светом автономных батареек.
– Нам налево, – обернулся на меня Семен и заспешил вдоль зеленой полосы на полу.
Поддавшись моменту, перешел на легкий бег, а сопровождающий будто того и ждал, тут же рванул еще быстрее. Необъятные пространства терминала уместились в десяток минут, а время до конца света в отдельно взятом месте уменьшилось на четверть.
– Вы уж как-нибудь… – Пытаясь отдышаться и с тревогой глядя внутрь второго этажа, замер Семен на вершине эскалатора. – Поговорите, а?
Речь, понятно, не о встрече и обмене слов.
Мне от Артема – шанс что-то услышать. Ему от меня – наверное – сохранение аэропорта и уважение от семьи за это. Только Артем рискует гораздо больше, потому как шансов на мирное решение не слишком-то и много. Для этого нужно, чтобы извинялись Юсуповы, а они это делать давно разучились. Но свое я наверняка получу или услышу.
– Поговорим, – согласно кивнул. – Попробуем.
Дальше я пошел один, выглядывая в секторах кресел нежданных гостей. Нашел, минут через пять – на диванчике возле окна, лицом к свету.
Одинокая фигура восточной внешности в белоснежном европейском костюме и контрастирующей черной бородой, с декоративной тросточкой светлого металла. Все-таки, не дед.
Мельком оценил вид из окна – беготня по терминалу вывела нас на место над самим входом. Как на ладони видна магистраль до аэропорта, с замершим вдали «Опелем». Если приглядеться, где-то там точка блокпоста – и именно оттуда к аэропорту приедут хозяева этих земель, вершить закон и сравнивать тут все с землей.
