И все они – с книгами, конспектами, стоя, на ступенях, на брусчатке площади, привалившись к стенам, на траве, на парапете. Ощущение возбужденного предвкушения и легкомысленной радости последним теплым дням лета. А еще – флер причастности к этому могучему зданию, чтобы охватить взглядом которое приходилось задирать голову.
– Да ну, и обычные есть, – увидев ту же самую картину, явно впечатлился Артем, и невольно искал привычное.
– Приезжие, – с гарантией в голосе отреагировал я.
– Спасибо тебе, Максим, – отчего-то искренне произнес он.
– А?
– На фоне их, я нормальный. – Мельком и явно с довольством оглядел себя княжич.
– То-то же.
– Давай хоть пройдемся, – тронув затылок, шагнул он к зданию.
– Где машина стоит, запомнил?
– Так напротив парадного входа? – Не понял Артем.
– Мы сейчас вообще сбоку. – Хмыкнул я, глядя на чудо архитектуры, обладающее удивительным визуальным эффектом. – Справа.
– Да ну? – скептически огляделся он, и предложение лично в этом убедиться принял, как розыгрыш.
Но, в общем-то, убедились, повздыхали над красотами, полюбовались девушками («– В длинных платьях – местные, запомнил?») и уже с видом бывалым повторили круг по сторонам здания.
– Ощущение, как будто на открытку смотрю, – выдал сложные и противоречивые чувства Артем. – Как ненастоящее. И день такой же ясный, как на фото. Надо внутрь зайти, руками стены и перила потрогать.
– Наша очередь через двадцать минут подойдет, – глянул я на часы. – Вернее, нам уступят место, – уточнил я на вопросительный взгляд. – Но можно и сейчас. Ты, к слову, где жить собрался? Если тебе домой звонить нельзя, то в клановой башне, выходит, тоже не желательно появляться?
– Найду жилье, – отмахнулся Артем. – Я взрослый и самостоятельный мужчина.
– У тебя шнурки развязались. – Обратил я внимание на важное.
– Ага, спасибо, – жестом попросил он подержать свои бумаги и опустился на корточки. – В общем, ерунда. Объявления есть, деньги тоже.
– Ты там только не дай себя обмануть, – уже механически посоветовал я, поймав краем глаза движение в нашу сторону.
Целенаправленное, напряженное и наполненное силой – оттого пропустить его не было никакой возможности.
Резко собравшись, без труда определил и вектор движения угрозы, волноломом движущейся сквозь скопление людей у лестницы главного входа. А затем с невероятным недоумением и искренним удивлением узнал в быстро приближающемся силуэте человека – давным-давно не виденного, уже более трех лет. И тем не менее – забыть которого нельзя да и совсем не хочется.
– Ника? – С удивлением и радостью признал я в остановившейся напротив рыжеволосой девушке старую знакомую.
В изумрудном платье, удивительно ей шедшем, памятная знакомая виделась даже лучшей версией самой себя, которая оставалась в моей памяти. Да и сейчас, запыхавшаяся от быстрого движения, оттого румяная и с глубоким дыханием, слегка поднимающим плечи – была совершенным очарованием. Только вот взгляд ее отчего-то совсем не соответствовал кажущейся радости момента.
– Так, – звонко и сухо произнесла она без малейшей улыбки. – Самойлов.
– Привет, Ника, – вновь улыбнулся я.
– Ты не будешь тут учиться. – Произнесла она строго и с тихой яростью.
– Что? – Признаться, недопонял я, и упустил момент, когда Ника аккуратно и ловко перехватила бумаги из моих рук.
А девушка одним невероятно сильным движением разорвала все документы напополам, после чего гордо и с вызовом подняла подбородок.
– Это были его документы, – указал на шокировано стоящего рядом товарища.
Артем со смятенным непониманием перевел взгляд с разорванных бумаг и патентов на Нику.
– Я, я, – сбилась Ника от взора княжеских очей.
В которых непонимание заклубилось яростью и гневом.
– Хочу еще представить, если вы успели друг друга позабыть, – галантно повел я рукой в сторону товарища. – Наследный княжич Шуйский Артем Евгеньевич. А это у нас, разумеется, Еремеева Ника, – улыбался я доброжелательно. Ника, вам не составит труда передать разорванные документы об образовании и удостоверения личности их владельцу?
– Я, я, я…
– Ох, давайте я вам помогу. Вот так… А теперь, беги, Машенька, – добавил я с искренней заботой, наблюдая, как поднимается тьма Ночи Охоты в глазах урожденного Шуйского.
– Я, я, н-не М-маша… – Пробормотала Ника, одновременно вполне разумно пятясь назад.
Инстинкт самосохранения – великая вещь!
Наконец, она повернулась спиной и опрометью и явно применяя Силу рванула в сторону корпуса.
– М-м-мак-с-сим-м, – провибрировал низким рокотом искаженный голос друга.
Люди с хорошей интуицией поспешили расчистить круг в радиусе двадцати метров.
– Да ну, почти не порвались, – успокаивал я его, вручая документы. – Вот, видишь? Если совместить две половинки…
– М-максим-м…
– Что Максим? – Проворчал я. – Я вообще не понимаю что происходит! Это – не я!
Артем крепко зажмурил глаза и глубоко вздохнул. А когда выдохнул – был прежним, старым, от которого не удаляются спешно люди и не рвут поводки, пытаясь сбежать, случайно оказавшиеся на их руках декоративные собачки.
– Та-ак. Твоя подруга?
– Я ее три года не видел! – Честно ответил я.
– Что ты ей сделал?!
– Ничего! – Попытался припомнить я все свои прегрешения и искренне развел руками. – Она мне жизнь спасла, я ей отослал письмо с благодарностями и ящик мороженого. Она не приняла. Я отправил нашего общего друга Игоря Долгорукого с новым письмом и подарочным тортом. И все!
– Точно?
– Да точно! – Всплеснул я руками. – Ну, я ее еще вроде в реку столкнул…
– Ах, в ре-еку!
– Да не записываю я! И вообще, я столкнул ее до того, как она спасла мне жизнь. – Воззвал я к логике.
– Иногда спасают для того, чтобы лично свернуть шею. – Как-то недобро посмотрел он ниже моего подбородка.
– Ящик мороженого! Торт! – Привел я веские аргументы этого не делать.
И не абы какой торт, а вышедший из под рук лично главы клана и рода Юсуповых. Как говорили знающие люди, за тысячелетия подковерных интриг род достиг настоящего мастерства в создании ядов и токсинов, убивающих медленно и быстро, маскирующихся под болезнь и спящих в ожидании катализатора, наполненных Силой и без малейшего ее следа. Но порою, крайне редко, побочными результатами поиска очередной отравы оказывались настоящие кулинарные шедевры, секреты приготовления которых, впрочем, охранялись столь же строго.
