Прибьют эту Веру, если возле Артема задержится, и всего дел. Тут не сокола – тут хищники поопасней. Хотя тоже охотятся ради удовольствия, а не для еды…
Чтобы отвлечься, прошелся по площади перед университетом – удивительно плотно заполненной народом. Понятное дело, что сегодня станут известны результаты ключевых экзаменов, но даже в день подачи заявлений не было так много людей. Да еще каких людей – то тут, то там видны клинья из охраны, вежливо высвобождающие пространство перед неторопливо шествующими парами с весьма знакомыми лицами.
И тут же – звонкое, перекрывающее общий гомон толпы:
– Пи-ирожки-и! – голосом дородной лотошницы.
Рядом встрепенулись двое постовых и целеустремленно пошли на звук. Допускаю, что подкрепиться.
А вон и знакомый городовой с сопровождающим – тоже в том направлении. Махнул им рукой, но те, завидев меня, предпочли развернуться и спешно пойти обратно. Значит, провели с ним разговор – одной заботой меньше.
Прошелся вдоль фонтанов к обзорной площадке, все сильнее удивляясь такому скоплению персон и гербов на ограниченной площади. Словно прием какой, в самом деле.
Дойдя до места, с любопытством посмотрел на традиционно промышлявших там актеров в нарядах и гриме императоров, великих князей и императриц – прошлых и нынешних, которые нынче не только не хватали нагло прохожих за рукава, призывая на русском, английском и китайском с ними фотографироваться, но и вовсе скромно собрались в уголке у бортика, поглядывая с почтительным волнением на НАСТОЯЩИХ князей и их спутниц.
Разумная осторожность – никакая прибыль не стоит того, чтобы случайно оказаться перед людьми, которые могли лично знать тех, кого они тут изображают. Могут ведь и оскорбиться.
И все же, откуда их тут столько? Не утерпев, решил телефонным звонком разбудить Романа Вениаминовича. Тот после дежурства должен был отсыпаться, но иных источников оперативной информации пока не было.
– Так замок с утра вскрыть не смогли, – с пониманием встретив мои извинения по поводу испорченного сна, пояснил старик. – Ладно механизм сломали, так дверной косяк к раме каким-то образом приварило.
Оу…
– Сразу выбить не удалось, – продолжил он. – Провозились аж до прихода самого светлейшего князя Воронцова, тот дверь лично открыл и там же остался, чтобы протоколы подождать, да подписать.
– Так как это связано с нынешним оживлением? – Глянул я вновь на людское полноводье, которое от минуты к минуте только усиливалось.
Вон, на парковке уже делят место два кортежа, апеллируя к более древнему происхождению приехавших позже – аж сюда крики долетают. Само собой, это охрана ругается, а их господа улыбаются друг другу и шутят в отдалении.
– Раньше, за плату малую, можно было результаты сразу от членов комиссии узнать. – Пояснил Роман Вениаминович. – А раз есть результат, то и прибывать было не зачем, – добавил он с ощутимой сонливостью.
На том и завершили беседу, после обоюдных благодарностей по поводу нашего с ним существования на свете.
Ситуация прояснилась. То есть, кое-кто не смог детям оценку поправить, оттого нервничает и ходит кругами вокруг фонтана. А кое-кому издревле докладывали все оценки еще в ночь до объявления результатов, и те тоже нервничают ввиду общей неопределенности.
Дети непростых родителей все равно поступят – не своим умом, так благодаря привилегиям своей семьи или личному прошению на высокое имя. Только раньше все это делалось кулуарно – до публичного оглашения отметок – руками прикормленных преподавателей или поверенных, которые изымут заявление на поступление и предъявят гербовые бумаги. Сейчас же придется побегать лично, судьбу потомка устраивая, да и низкие оценки – какая-никакая, но тень на честь рода. С другой стороны, еще может оказаться так, что сыновья и дочери пройдут по результатам экзаменов без посторонней помощи. Оттого и напряжение.
А виноват во всем этом я.
– Хорошо, – впервые почувствовал я от этого довольство.
Вернее, не только я – тут еще личное присутствие Воронцова сказывается. При нем пытаться хитрить или выслуживаться перед кем-то – значит жить не хотеть.
Посмотрел на часы – половина двенадцатого, результаты представят ровно в полдень. Время занимать место там, куда эти результаты, собственно говоря, вынесут – на огромных листах, прикрепленных к металлическим рамам, прямо на площадь. Будущая их расстановка уже была обозначена прямо на асфальте – линией стальных анкеров, о которые все регулярно спотыкались. Не внутри же здания их вывешивать – точно кого-нибудь задавят на входе.
– Что тут стоишь? – Объявился хмурый Артем, плечом аккуратно сместив рядом стоящих ребят.
– Место удачное.
– А там – неудачное? – Указал он на бортик фонтана.
– Категорически. – Емко и со значением ответствовал ему, выражая позицию, что никуда уходить не собираюсь. – Где твоя… Проблема?
Никого в синем рядом не было.
Артем возмущенно запыхтел, но ответил со спокойной солидностью:
– Она хотя бы не рвет мои документы.
– Она мне мозг рвет, – поморщился я.
– Ну слушай, она переживала, – с жаром заступился Артем. – Признаюсь, я вчера ей наговорил про тебя разного. Она не хотела покупать квартиру! Говорит, дорого! Вот я и сказал ей, что ты бываешь страшно зол, когда кто-то отказывается от твоих подарков. И мне, в общем, влетит.
– Влетит, – поддакнул я, хмуро на него покосившись. – Значит, я опять чудовище, да? А ты герой в светлом.
– Да какой тебе от этого урон, – примирительно повел он руками.
Тем более, не соврал он ни полслова – и деньги там были мои (частично – но ведь он не уточнял), и я не люблю равнодушного отношения к своим подаркам.
– Ну а тебе какая польза? – Не повелся я, продолжая поглядывать без воодушевления. – На мечту ты средства дал, долга чести нет. И не отводи мне тут глаза, Артем Евгеньевич!
– Тут отвратительно кормят! – Не выдержал он давления взглядом и произнес со всей возмущенной искренностью. – Дорого, порции маленькие, двойную не кладут! Я им говорю – дайте мне четыре борща, так они вынесли и косятся всем персоналом, как я ем! Это возмутительно!
– Артем. – Произнес я тем же тоном, которым говорят обычно мое имя.
– В общем, Вера отлично готовит, – сдался он сразу. – И тарелки у нее – большие!
Ты смотри, работает.
– Ох не заглядывался бы ты на размер тарелок, – поцокал я и произнес наставительно. – Не это главное в человеке!
Артем состроил ироничную мину.
– Главное в человеке – не злить меня! – Продолжил я. – И у нее это не получается.
– Да ну… Я тут, может, душу изливаю. – Махнул он рукой.
– Ладно, – настала моя очередь мириться. – Ты хоть подумал, что будет с ней дальше?
