– Ниночка, соедини меня с отцом…
Артем, разумеется, ее услышал тоже.
– Зачем ты его женить решил?
– Мне, может, интересно, каково это – семейная жизнь в близком приближении на примере друга. Скажи спасибо, что сегодня это Игорь.
– А если серьезно? – Не повелся Артем, подходя к лифту.
– У него в шкафу плед и постельное белье. Он спит на работе, это неправильно.
Все же, Игорь действительно мне друг.
– Максим, я серьезно!
Даже растерялся на мгновение – посмотрел, а Артем стоит, насупившись, и явно ждет другого ответа.
Подумал, что он хочет услышать, и произнес с весомой обстоятельностью:
– Примирение Игоря с семьей позволит непосредственно влиять на Долгоруких. Так же открывает варианты на воздействие через его будущую супругу. Абы кого ему не отдадут, он теперь в фаворе.
– Вот теперь – верю, – с довольным видом кивнул он. – А то вечно ты темнишь.
– Хм… – Выдал я неопределенный звук, не желая спорить.
Артем шагнул в кабину лифта, и я проследовал за ним.
– И вот что, Максим. Насчет социального статуса… – Произнес он, стоило створкам сомкнуться.
– Да?
– Про Веру ты все верно подсказал. Тут я не разбираюсь, не приходилось как-то. Но насчет Еремеевой могу подсказать.
– Слушаю.
– То, что ты для них сейчас делаешь. Эти ролики…
– Не только, – поспешил я уточнить. – Еще финансы на новые проекты. На бал и прием их пригласят, я почти договорился. Плюс попрошу кого-нибудь заключить с ними сделку на высшем уровне. Есть такие планы.
– Вот, – кивнул своим мыслям Артем. – Я примерно так и представлял. Так вот, это не сработает.
– Почему? – Удивился я.
– Потому что это твои связи, твои деньги и твои друзья. Не их, – качнул Артем головой. – Все они работают с тобой и делают одолжение тебе, а не Еремеевым. Я в этом разбираюсь.
– Но финансы и проекты…
– Тут все работает наоборот. Если у них были бы связи и знакомства, если бы их приглашали на приемы, как род, а не по твоей просьбе, с финансами тоже никаких проблем бы не возникло. Деньги же и сделки сами по себе не дают положения в обществе.
Циферблат лифта мерно отсчитывал метры до отметки первого этажа. А в душе была некая растерянность.
– Так что тогда делать? – Попросил я совета.
– Надо, чтобы с ними поделились статусом. Как это делается – сам понимаешь. – Вышел он из лифта, а затем, вместе со мной, и из здания.
Я посмотрел на спину Артема, спешащего к девушке в синем возле микроавтобуса телеканала. Сам же повернул к своей машине, дожидавшейся чуть дальше общей проходной, неспешно вышагивая и обдумывая предложенные Артемом варианты. Не высказанные прямо, но вполне понятные без лишних слов.
Статус такого уровня можно либо отнять, либо присоединиться к чужому. Третьего не дано.
Чтобы отложить эти мысли, решил-таки позвонить сестрам. Есть такой период у информации, находящейся у них на хранении, когда уже проходит предвкушение легкого садизма, с которым истина будет цедиться по каплям в обмен на мольбы и просьбы. Но до той грани, когда долгое ожидание пережигает желание говорить вообще, перерастая в глухую обиду – мол, они старались, а я совершенно равнодушен к их помощи.
Этот период славен тем, что информацию вываливают скопом, потоком слов прорывая плотину формальностей и стандартной структуры разговора. В общем, когда их распирает, и никто не может остановить, пока лавина данных не накроет абонента с головой.
Сев в машину, я набрал номер и предусмотрительно отвел трубку подальше от уха.
– Короче, она тебя любила! – Рявкнули в трубку через мгновение вместо гудка.
– Чего? За что?
– Сами не знаем! – Язвительно ответили мне.
– Нет, за что- понятно. Но мне ж тогда было тринадцать, а она вообще одиннадцатый класс!
– Любовь зла – полюбишь и…
– Неверная поговорка! – Осадил я их рявком.
– Любви все возрасты покорны?
– Сойдет. Так любила, теперь ненавидит. Что с того?
– А с того, что талант Целителя зависит от любви, – с придыханием ответили мне. – Как у аристократов – от Чести, а у тебя от любопытства.
– Так. – Почувствовал я неприятное ощущение в животе. – То есть, эта ее ненависть…
– Целители лечат любовью, – перебили меня. – Но каждого больного придурка любить не заставишь! Поэтому целитель обычно любит маму с папой, а их образ переносит на пациента, тем самым открывая возможность к их излечению. Но, как пишут на форумах, любовь к родителям не такая сильная, как… Ну, другая любовь. Однако есть проблема, когда любящий целитель приходит к дому возлюбленного и видит его с другой.
– Да я же знать не знал… – Растерялся я.
– А когда целитель вдобавок узнает, что ее любимый разрушил все счастье ее рода… – Сурово произносили сестры.
– Да подождите вы…
– Уничтожил все, чем целитель дорожил. Все, к чему он стремился…
– Тонь, Кать…
– Дар ломается. – Сухо ответили мне. – Целитель больше не может лечить. Ему некого любить.
– То есть, это конец для Ники? – Ответил я почему-то непослушными губами, пересохшим голосом.
– Нет, это ты – балбес! – Сердито заворчали мне. – Мог бы сам уточнить, первая страница поиска!
– У меня первая страница поиска в восьмой класс пошла, – проворчал я, чувствуя, как отпускает напряжение.
– Что бы ты без нас делал! В общем, это обратимо.
– Мне ее в себя опять влюбить что ли? – С подозрением уточнил я.
– Нет, просто показать ей, что ты обычный человек, – словно бы даже вздохнув от огорчения произнесла Тоня. – Надо убрать ненависть, всего лишь. Тогда она сможет целить любовью к родителям, а там, глядишь, снова себе кого-нибудь найдет, полюбит.
– Хорошо, – уже с облегчением выдохнул я. – Сделаем, не проблема.
– Не-не-не-не! – Затараторили они.
– Чего опять? – Посмотрел я на телефон.
– Мы тут подумали и решили, что тебе не надо делать вообще ничего! Совсем-совсем! Ненавидеть только на расстоянии легко, а тут примелькаешься рядом, само пройдет! Увидит, что у тебя две ноги, две руки и нет рогов с хвостом – и нормально!
– Ничего не делать? – С сомнением уточнил я.
– Точно! Ты же ничего ей не делал пока?
– Ну… В принципе, ничего…
– А ты нам точно все рассказал? – Вкрадчиво уточнили в трубку.
– Практически.
