– Н-нет, – все же призналась Ника. – Просто, мне обидно, понимаете? Я же не желала ему ничего плохого! Почему?!
– Не пробовали его спросить, почему?
– Кого? Тринадцатилетнего мальчишку?
– Вам же не мешает это обвинить его во всех бедах. – логично попеняли ей.
– Мы думали… – Облизала Ника губы. – Отец думал, что за ним кто-то есть. Он не хотел ни с кем это обсуждать. Отец сказал, что время вновь продемонстрирует нашу независимость и состоятельность, как свободного рода. И все вернется, как было.
– Но вы приходили к нам сами, по своей инициативе.
– Да… – Ответила Ника, не заметив странной осведомленности сестер.
– Увидели с другой, потеряли талант. Мы сочувствуем вашему несчастью. Но, давайте скажем честно, в этой любви и в ее падении не было вины Максима?
– Но почему он так себя повел… – Тихо прошептала девушка, понурив голову. – За что наказал наш род…
– Ника, а вы хорошо помните события на турнире? – Спросила Тоня.
Кажется, справа все-таки была она.
– Да… Это было давно, но – да. Такое не забывается.
– Вы выступали в первый день?
– Верно. Нас поставили на четвертый, но потом я смогла договориться с Долгоруким Игорем… – Начала было Ника, однако вынуждена была признать иной вариант, в который поверила пять лет назад, но отказалась помнить после всех бед, ею пережитых. – Говорят, Максим попросил переставить нас на первый день.
– Как мне по секрету сказал один источник, – зашептала Катя. – Но это никому не надо говорить! Потому что приличные девочки не должны об этом знать!
– А? – Непонимающе повернулась к ней Ника.
– Всех, кто не выступал в первый день, быстренько прогоняли через судейскую коллегию, – смотрели на нее слишком взрослые глаза. – Никакого зала, никаких высокородных свидетелей. Как вы думаете, если кому-нибудь из чужих великих князей понравилась бы девочка-целитель из свободного рода, что было бы с ней дальше?
Ника поежилась от этого колючего взгляда. Ответ у нее был, и ответ ей не нравился.
– Я благодарна Максиму, – холодно ответила Еремеева. – Но прошу не строить домыслов относительно того, что могло произойти, но не произошло.
– Хорошо, – покладисто ответили ей. – Тогда давайте перейдем к трагедии на финише? Вы разумеется, знаете, на чьем вертолете прибыли преступники, которые взорвали плотину?
– На нашем, – ворохнулся холодный ком в животе у Ники. – Но расследование показало, что мы тут не при чем. Наших людей из спасательной команды подло отравили и захватили вертолет.
– Моя милая девочка, – тихо вздохнула Катя, выговаривая как старшеклассница – первоклашке. – Столько разозленных князей… Убитые наследники… В таких делах всегда и все при чем. Особенно такой слабый род, как ваш.
– Нас оправдали! – Жестко стояла на своем Ника.
– Видите ли, Ника, – мягко сказали ей с другого края. – Так получилось, что кроме денег, команда-победительница получала весьма солидный приз…
– Я помню, – кивнула она. – Какое это отношение…
– И весь этот выигрыш, – оборвали ее, мерно продолжая свой рассказ. – Команда отдала Максиму. Князья обещали построить для победителя гидростанцию и горно-обогатительный комбинат… Максим поменял их у князя Долгорукого на иные заводы и иные предприятия, если вам интересно… Но, помимо этого, было еще месторождение алюминия, ради которого и строились эти ГОК и ГЭС. Их со своей стороны предоставил цесаревич династии Рюриковичей, великий князь нашей Империи. Только Максиму уже не нужна была эта руда, раз он не сможет сам добывать алюминий. Однако и обмен тут тоже не уместен – потому что в нем был не заинтересован сам принц…. Тогда Максим отдал это месторождение владельцу обратно, с просьбой защитить маленький, но очень храбрый род…
Ника дернулась и не веря посмотрела на девочку.
– …который не побоялся встать против довольно мерзкого рода князей Голицыных и угрожать им ножом. Который спас его жизнь. Принц принял его подарок.
– М-ма-максим от-дал..? – Вцепилась в чашку с чаем пальцами Ника и одним глотком ополовинила чашу.
– Ваш покровитель, столь высокий, что позволяет вашему роду существовать – не Максим, а цесаревич Сергей Дмитриевич, которого он попросил. Беда в том, что князья весьма мстительные личности, и от блокады вас уже не мог спасти никто. Они же не нарушали просьбу принца, когда просто не хотели с вами работать…. Но вы ведь, как доподлинно мне известно, не голодаете?
– Н-не голодаем…
– Вы живы и здоровы? Вы не гниете в канаве после визита убийц взбешенных князей, которым очень был нужен любой виновник? Вас не полосуют на ломти в пыточных Голицыных? Вы ведь счастливы, если прислушаться к себе?
– Наверное… – Пошла кругом голова у Ники.
– А что до свободы рода, – иронично посмотрели на нее. – Вам было достаточно сказать об этом Голицыным.
– Но нас бы убили…
– Зато все бы в империи точно знали, что эти трупы – свободный род! – С пафосом и с грустным весельем сказали ей…
– Н-но почему Максим сделал все остальное? Все, что было в Москве?! – Стараясь не потерять нить, пошла в атаку Ника.
– Понимаете, Максим никогда не обидел бы вас сам, равно как не дал никому в обиду, – очень серьезно сообщила ей Катя. – Он как-то признался, что не понимает, как за него можно отдать жизнь. Он считает таких людей если не святыми, то очень важными для себя. Например, Света, которая пожертвовала собой, его защищая, почитается им чуть ли не матерью….
– Матерью? – С недоверием посмотрела Ника. – Но мама – она же одна!
– У него два отца, четыре деда и как минимум три бабушки, – отмахнулись, как от пустяка. – Подумаешь – две мамы.
– А я? Я чем провинилась? Я ведь тоже спасла ему жизнь!
– Верно, – подтвердили ей, разглядывая как непонятный, но очень интересный образец букашки. – Но вы с такой тщательностью, с такой методичностью начали доказывать Максиму, как вы сожалеете о том, что его спасли, что он тоже стал терять эти трепетные чувства в ваш адрес. Или вы не заметили, как с каждым вашим словом, жизнь вокруг становится все хуже и хуже?
– Но он ведь мог сказать!
– А вы спрашивали, когда хотели взорвать подвал?
– Не взорвать! Просто эвакуация, утечка газа! Там датчики!
– Тем не менее, разве вы хотели говорить? Для первой беседы, Максиму пришлось сажать вас с собой за одну решетку.
Ника облокотилась на стол и уронила лицо на ладони. Что-то пошло не так. Все пошло не так. Весь ее мир, вся выстроенная картина событий – все скрипело по швам, стремясь рассыпаться. Все уже рассыпалось.
– Сколько жизней ты должна ему, Ника? – Спросил ее тихий и уставший голос. – А спасла ты ему только одну.
