Хотя Грат и не был Потрошителем, Сиони очень хотела избежать любого физического контакта с ним. Ведь цепь-щит могла защитить ее только от магии, а не от мужских лап.
Она прочистила горло, чтобы голос не выдал ее испуга.
– Где Лира? – пискляво спросила она и недовольно поморщилась.
Грат шагнул вперед. Кураж Сиони тотчас улетучился, и она попятилась.
Осветитель ухмыльнулся, но не произнес ни слова о трусости Сиони.
Он вразвалку приблизился к стойлу и кивнул на одно из самых крупных зеркал, висевших на задней стене сарая.
– Вот она!
Краем глаза наблюдая за Гратом, Сиони бочком прошла вперед и поравнялась с зеркалом. Вместо своего отражения она увидела Лиру, точно такую же, какой запомнила ее на острове Фаулнесс.
Темноволосая женщина застыла в неестественной позе. Ее лицо искажал беззвучный вопль, на руках и одежде блестели пятна инея. Пальцы, вымазанные красным, Лира прижимала к рассеченному глазу. Судя по всему, она безуспешно пыталась остановить кровь, обагрившую ее щеку и предплечье. То была кровь из раны, которую Сиони, обороняясь, нанесла Лире – в тот момент она резанула Потрошительницу ее же кинжалом.
Сотни микроскопических сосулек свешивались с кожи и одежды Лиры.
Воспоминаниям Сиони не соответствовало лишь местоположение Потрошительницы. Под ногами Лиры виднелись не источенные водой и покрытые белесыми пятнами соли скалы острова Фаулнесс. Нет, теперь Лира находилась в каком-то помещении с растрескавшимися половицами, которые густо усыпал мышиный помет.
В зеркале было темно, и Сиони не могла разглядеть всю обстановку целиком.
– Вы не доставили ее сюда, – сказала Сиони, чувствуя, как в ее висках застучал пульс. – Как я смогу ей помочь, если ее здесь нет?
– Не прикидывайся дурочкой, – ответил Грат и почесал средним пальцем свою толстую шею. – Она с той стороны зеркала. Одно мое заклинание – и мы окажемся там. Пройдем сквозь него, как через ворота. Потом ты тоже кое-что скажешь, и Лира снова будет жива-здорова, за исключением глаза.
Последнюю реплику Грат прорычал, отчего сделался похож на хищника не из отряда кошачьих, а из собачьих.
Сиони уставилась на Потрошительницу. Сумеет ли она разрушить заклинание, даже если захочет? Тогда, на острове Фаулнесс, она вложила в те слова всю свою силу. Правда, в ресторанчике Сиони заявила Грату, что в ее магии нет ничего особенного, но сама она уже не была в этом уверена.
Заклинания Складывания не нуждаются в крови, а Сиони, чтобы заморозить Лиру, воспользовалась кровью. Пусть и собственная логика, и Эмери уверяли ее в том, что она не превратилась в Потрошительницу, однако Сиони часто думала о случившемся. Что, если она получила таким образом некую полезную информацию о том, как изменить материал, который был предназначен будущему магу?
– В бистро я была не полностью откровенна с вами, – произнесла Сиони, тщательно выбирая нужные выражения. Знание – великая сила, и ей не очень-то хотелось выдавать себя с головой. – Заклинание получилось случайно, и у него имеются некоторые… дополнительные свойства.
Грат улыбнулся во весь рот.
– Разумеется, – пробормотал он и шагнул по направлению к Сиони.
Сиони опять попятилась и принялась следить за тем, чтобы разделявшее их пространство не уменьшалось. К ее удивлению, Грат остановился. Вероятно, он жаждал получить от Сиони информацию столь же сильно, как и она от него (если не больше), и поэтому соблюдал нейтралитет.
По крайней мере, он не вцепится ей в глотку.
– Продолжай, – потребовал Грат.
– Заклинание могу распутать только я, ведь именно я его и наложила, – выпалила Сиони.
Ложь, но вполне правдоподобная. Сиони прекращала действие заклинаний, созданных Эмери, а значит, не исключено, что ее собственным заклинанием способен манипулировать другой Складыватель.
А Грат как раз не из Складывателей – пусть он и пребывает в неведении.
– Предполагаю, что заклинание впечаталось в плоть Лиры, – добавила Сиони, стараясь говорить твердым тоном. – Вы не просили Сараджа справиться с проблемой? Потрошители имеют власть над телами. Вы не обладаете подобными… навыками.
Сиони не забыла одной важной детали – Эмери однажды сказал ей о том, что Сарадж недолюбливал Лиру.
Вероятно, Потрошитель и не пытался оживить Лиру.
Грат скрипнул зубами.
– Да, у нас есть заклинание, заставляющее тело окаменеть, но его обратное применение Лире не помогло. Здесь сработало что-то совершенно иное.
Сиони не упустила случая придраться к местоимению.
– Не «у нас». А у Сараджа.
Грат помрачнел.
– Да, у Сараджа. Ты права. Но, Сиони Твилл, я знаю Потрошение как свои пять пальцев. Если ты сейчас же не сломаешь заклинание, то я сам с ним справлюсь. Имей в виду, милочка, кровь – моя вотчина. Ты же не станешь выбалтывать мои тайны, верно?
Он шагнул вперед.
Сиони не пошевелилась, украдкой запустив руку в сумку.
– Я не глупа и умею держать язык за зубами, – опять соврала она.
Как-никак, а Уголовный департамент был в курсе, что Грат – Осветитель, хотя он почему-то тщательно это скрывал.
Грат застыл как вкопанный (теперь он находился в семи шагах от Сиони) и вытянул свои ручищи вперед.
– Материал – вот что главное, Сиони Твилл, – пропел он, разглядывая свои громадные лапы. – Я потратил годы на то, чтобы докопаться до сути, и не прогадал! Настоящая магия заключена в материале, Сиони! А проклятущие ограничивающие слова… Их же легко произнести, а потом отбросить в сторону.
Грат сделал паузу и осклабился, сообразив, что Сиони тянет время.
– Говори, что ты с ней сотворила! – рявкнул он. – Верни Лиру! Быстро!
Сиони аж подпрыгнула от его громового голоса, который, отдаваясь от стен и, как ей показалось, от стропил, раскатился по пустому помещению. Зеркала закачались от звукового удара. С трудом сглотнув, Сиони шагнула к зеркалу, за которым находилась Лира.
Она пытливо посмотрела на Потрошительницу. Темная злобная красавица корчилась в нескончаемой агонии и прикрывала ладонью раненый глаз. На лицо Лиры падали растрепанные непокорные волосы. Эмери когда-то любил ее. Его брак с Лирой продлился три года. Даже когда Лира отвернулась от него и последовала за Гратом, который затягивал ее во мрак, Эмери любил ее. Лишь в самом конце – когда надежды были утрачены – он разрубил то, что связывало его с Лирой.
Сиони знала, что у Эмери разбито сердце. Ведь она стала вынужденной свидетельницей его истории любви, когда очутилась на острове Фаулнесс.
Эмери сказал, что Лира была медсестрой. Целительницей. Сестры помогают людям. Может, это и зацепило Эмери в сногсшибательной красавице – то, что она лечила людей?
