Тогда миссис Мёрчисон отослала своих дочерей, велев им заняться домашней работой. Когда они ушли, она сказала, что не ей высказываться на эту тему, но она может предположить только одно: когда Р.М. готовился к тем ужасным преступлениям, он был не в своем уме. Тут она попросила прощения за то, что выражает свое мнение, находясь в обществе двух джентльменов, которые знают гораздо больше ее о том, как устроен человеческий разум.
Я отмахнулся от ее слов, сказав, что, хоть я и изучил огромное множество преступников, но как человек науки ценю факты превыше обобщений и предположений, и нахожусь здесь именно для того, чтобы узнать точку зрения людей, знакомых с обвиняемым.
— Не сомневаюсь, у вас не будет недостатка в тех, кому не терпится высказать о нем враждебное мнение, — сказала миссис Мёрчисон, — но я никогда не видела, чтобы он преднамеренно причинял кому-нибудь зло.
— Вы бы не подумали, что он способен на такие поступки?
— Я бы не подумала, что любой человек способен на такие поступки, мистер Томсон, — ответила она.
Тогда я спросил, известно ли ей, почему Р.М. сделал то, что он сделал. Ей как будто не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Конечно, между мистером Маккензи и мистером М. случались разногласия, — в конце концов сказала она.
— И кто, по-вашему, был виноват в данных разногласиях?
— Полагаю, не мне об этом судить, — ответила она.
— Может, вы не желаете дурно говорить о мертвом? — предположил я.
Миссис Мёрчисон несколько мгновений смотрела на меня. Она воистину была совершенно поразительным созданием.
— Я могу сказать наверняка, что Флора и Дональд Маккензи были в них не виноваты, — наконец ответила она и начала плакать.
Я извинился за то, что расстроил ее. Миссис Мёрчисон вынула из рукава льняной носовой платок и промокнула глаза, идеально имитируя хорошо воспитанную женщину. Поскольку она держала платок под рукой, я пришел к выводу, что сейчас она часто поддается таким взрывам эмоций. Когда она овладела собой, я попросил ее рассказать о характере Р. М. Несколько мгновений миссис Мёрчисон смотрела на меня красивыми карими глазами.
— В общем, он был хорошим человеком, — неопределенно ответила она.
— В общем?
— Да.
— Но не всегда? — настаивал я.
— Все мальчики в возрасте Р. иногда склонны к озорству, разве не так?
— Без сомнения, — согласился я. — Но какого рода озорство вы имеете в виду?
Миссис Мёрчисон не ответила, и меня поразило это странное нежелание говорить дурно о человеке, совершившем такие чудовищные поступки. Поэтому я подумал, что лучше будет задавать более конкретные вопросы.
— Он был склонен к воровству?
Миссис Мёрчисон рассмеялась над таким предположением.
— Вы когда-нибудь слышали, что он жестоко обращается с животными или маленькими детьми?
Над этим предположением миссис Мёрчисон не смеялась, но ответила отрицательно.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил бессвязно или страдал от галлюцинаций или фантазий?
— Не могу сказать, чтобы слышала, что он говорит бессвязно, — ответила она, — но временами, проходя по деревне или работая в полях, он мог бормотать что-то себе под нос.
— Это бормотание было внятным?
Миссис Мёрчисон покачала головой.
— Он любил держать рот на замке, — она изобразила, что имеет в виду, сомкнув губы, — как будто не хотел, чтобы его подслушали. Если к нему приближались или он видел, что за ним наблюдают, он замолкал.
— Итак, он должен был сознавать, что делает, — сказал я скорее себе, чем остальным. — Вы когда-нибудь разговаривали с кем-нибудь об этой склонности Р.?
— Мой муж тоже ее заметил и сказал мне.
— Что же именно он сказал?
— Просто поделился своими наблюдениями. Мы не думали, что это важно.
— Тем не менее это было достаточно необычно, чтобы заслужить упоминания.
— Несомненно, — согласилась миссис Мёрчисон и отхлебнула чай из чашки, которую элегантно держала на колене. — Вы должны понять, мистер Томсон, что Р. пережил огромное горе. С тех пор как умерла его мать, вся семья находилась во власти печали, которую больно было видеть, и никак не отзывалась на доброту соседей.
— Итак, вы полагаете, что смерть миссис М. как-то повлияла на характер ее сына?
— Она повлияла на всю семью.
Я кивнул.
— Вы должны также знать, что Джон М. — суровый человек, который… — тут она понизила голос и опустила глаза в пол, как будто стыдилась того, что собиралась сказать, — …который не выказывал большой привязанности к своим детям.
Потом она добавила, что не хочет говорить о соседе дурно, и я заверил ее в своем благоразумии.
— Вы нам очень помогли, — сказал я. — Как я уже говорил, мы проводим это расследование, руководствуясь чисто профессиональными мотивами. — Я помолчал мгновение, прежде чем продолжить: — Поскольку вы явно женщина, не чуждая просвещения, могу я задать еще один вопрос… слегка деликатного свойства?
Миссис Мёрчисон ответила утвердительно.
— Простите, но вы когда-нибудь слышали, чтобы Р.М. совершал некие непристойные поступки?
На щеках женщины выступил легкий румянец, и она попыталась его скрыть, прикоснувшись рукой к лицу. При виде этого я заподозрил, что она пришла в замешательство не из-за того, на что я намекал, а скорее из-за того, что я задел тему, которую она предпочла бы не обсуждать. Сперва миссис Мёрчисон попыталась уклониться от ответа, спросив, какого рода поступки я имею в виду.
— Если б ответ на мой вопрос был отрицательным, вам явно не пришлось бы просить подобного разъяснения, — сказал я. — Прошу помнить, что я — человек науки, и отбросить естественную нерешительность.
Миссис Мёрчисон поставила чашку и огляделась, чтобы убедиться, что ее дочерей тут нет. Когда она заговорила, она все время смотрела на земляной пол между нами.
— Наши дочери… Старшей сейчас пятнадцать… Спят в комнате в задней части дома. — Она показала на дверь, которая, по-видимому, вела в ту комнату. — Несколько раз мой муж заставал Р. за их окном.
— Ночью? — спросил я.
— Ночью или рано утром.
— Он наблюдал за вашими дочерями?
— Да.
— Если извините мою бестактность — ваш муж заставал мальчика в состоянии возбуждения?
Теперь краска явно проступила на щеках доброй леди.
— Он занимался онанизмом?
Миссис Мёрчисон слабо кивнула, а потом застенчиво посмотрела на меня. Чтобы развеять ее смущение, я заговорил легким тоном и спросил, что предпринял ее муж. Она ответила, что мальчика строго предупредили, из чего я сделал вывод, что ему по меньшей мере надавали по ушам.
