— Как бы вы описали отношения между покойным мистером Маккензи и подсудимым? — спросил он.
— Даже не знаю.
— Они были друзьями?
— Я бы так не сказала.
— Значит, врагами?
На этот вопрос миссис Мёрчисон не ответила.
Мистер Гиффорд выразил удивление, что в деревне, где всего пятьдесят пять душ, можно скрыть отношения между двумя членами этой общины.
Миссис Мёрчисон:
— Я никогда не слышала, чтобы Родди высказывался враждебно о Лаклане Броде.
— Вы не знали о некоей вендетте между мистером Маккензи и семейством Макрей?
— Я знала, что у них были кое-какие разногласия.
— Какие именно разногласия?
— Убийство барана.
— А еще?
— Вопрос с распределением земли в деревне.
Мистер Гиффорд попросил миссис Мёрчисон высказаться подробнее.
— Будучи деревенским констеблем, мистер Маккензи передал часть участка мистера Макрея его соседу, мистеру Грегору.
— Вы имеете в виду мистера Джона Макрея, отца подсудимого?
— Да.
— На каких основаниях была перераспределена земля?
— Жена мистера Макрея умерла, и мистер Маккензи утверждал, что раз семья стала меньше, им нужно меньше земли.
— И в этом ощущалась несправедливость?
— Да.
— Итак, был вопрос убитого барана и вопрос перераспределения фермерской земли. Что-нибудь еще?
— Это трудно описать.
— Трудно описать потому, что этого не было, или потому, что вы не можете это объяснить?
Миссис Мёрчисон некоторое время молчала, и лорду судье-клерку пришлось поторопить ее с ответом.
— Общая атмосфера угнетения, — в конце концов сказала она. — Мистер Маккензи часто вел себя высокомерно, особенно по отношению к мистеру Макрею.
— Понимаю. Возможно, если вам трудно объяснить взаимоотношения между мистером Маккензи и подсудимым, вы сможете высказать свое мнение о покойном?
— Он мне не нравился.
— Пожалуйста, расскажите почему.
— Он был задирой.
— Задирой?
— Да.
— Но что вы имеете в виду под словом «задира»?
— Ему нравилось властвовать над окружающими и особенно над мистером Макреем и его семьей.
— Он их изводил?
— Я бы сказала — да.
На этом мистер Гиффорд закончил свой допрос, и встал мистер Синклер, защитник, который сначала выглядел очень взволнованным. «Наверное, для мелкого провинциального юриста было необычным участвовать в столь знаменитом деле, — писал мистер Филби, — а может, его просто ослепила чаровница, стоящая на месте свидетеля». Как бы то ни было, после нескольких подобострастных вопросов о том, удобно ли миссис Мёрчисон, мистер Синклер приступил к допросу.
— Как давно вы живете в Калдуи, миссис Мёрчисон?
— Восемнадцать лет. С тех пор, как вышла замуж.
— Итак, вы знаете подсудимого всю его жизнь?
— Да.
— И как бы вы описали ваши с ним взаимоотношения?
— Они были совершенно нормальными.
— Вы находились с ним в хороших отношениях?
— Да.
— До тех поступков, в которых его здесь обвиняют, вы когда-нибудь слышали о том, чтобы он был вспыльчивым?
— Нет.
— И вы были в хороших отношениях с его семьей?
— В общем, да.
— В общем?
— Да.
— Вы не могли бы выразиться подробнее?
— Я была очень близка с Уной Макрей.
— С матерью обвиняемого?
— Да.
— А с его отцом?
— В меньшей степени.
— Для этого имелись какие-то причины?
— Мы не были в плохих отношениях, просто я меньше имела дело с ним, а он — со мной.
— Без какой-либо особой причины?
— Да.
— Но вы находились в близких отношениях с матерью подсудимого?
— Да. Мы были с ней очень близки.
— И когда же она умерла?
— Весной прошлого года.
— Наверное, это было крайне травмирующим событием.
— Это было ужасно.
— Для вас?
— Для меня и для ее детей.
— Как бы вы описали эффект, который ее смерть произвела на ее детей?
— Они полностью переменились.
— Как именно?
— Джетта…
— Сестра подсудимого?
— Да. Она сделалась угрюмой и стала ужасно интересоваться амулетами и потусторонними вещами.
— Суевериями?
— Да.
— А подсудимый?
— Он, казалось, замкнулся в себе.
— Вы можете объяснить, что именно имеете в виду?
Миссис Мёрчисон посмотрела на судью, как будто ища у него поддержки. Лорд судья-клерк жестом показал, что она должна продолжать.
— Я не уверена, что могу правильно это объяснить, — сказала она. — Разве что иногда казалось, будто Родди живет совершенно в другом мире.
— «Живет в совершенно другом мире», — многозначительно повторил мистер Синклер. И спросил: — И такие изменения произошли в нем после смерти матери?
— Полагаю, да.
— Вы когда-нибудь замечали у подсудимого признаки безумия?
— Я не знаю, признак ли это безумия, но время от времени я видела, как он разговаривает сам с собой.
— Как именно это происходило?
— Именно так, как если б он беседовал с собой или с невидимым человеком.
— Когда вы такое замечали?
— Часто, когда он работал на участке или шел по деревне.
— И каково было содержание этих бесед?
— Не могу сказать. Подходя ближе, он замолкал.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил бессвязно, словно находясь во власти галлюцинаций?
— Нет.
— Вы когда-нибудь слышали, чтобы его связывали, потому что он был опасен для себя самого или для других?
— Нет.
— Вы когда-нибудь чувствовали, что он — опасный человек?
— Нет.
— В деревне его считали опасным человеком?
— Я так не думаю.
— Итак, для вас было неожиданностью, что он совершил те поступки, которые привели вас сегодня в зал суда?
