Редко в Петербурге выпадают такие дни, когда на небе ни облачка и солнце светит ясно и ласково.
Гриша встал у самой кромки воды и замер в неподвижности. О чем он думает сейчас, в этот прекрасный полдень? Александра смотрела на его стройную, но крепкую фигурку с болью и тревогой и сердилась на себя, что не умеет никак утешить ребенка.
Вдруг появилась откуда-то стая уток и, деловито крякая, подплыла к ним. Александра достала из кармана в коляске булку, разломила, половину дала Грише, и они стали отщипывать по чуть-чуть и бросать уткам. Те выбрались на берег и стали ловить еду клювами жадно, быстро, но без суеты. Это были молодые птицы, с еще легкими перьями, невзрачные и угловатые, как все подростки. Александра один кусочек бросала сама, а другой давала маленькому Вите, чтобы тот тоже покормил уточек. Ребенок от восторга подскакивал в коляске, бросал крошку как мог далеко, хлопал в ладоши и смеялся, но себя тоже не забывал – нет-нет, да и отправит булку в рот.
– Ах, Витя, Витя, – мягко журила Александра и вытирала ему слюнки платком.
После развода из ее жизни исчезло такое понятие, как «твердая почва под ногами». Раньше гораздо проще – жена и мать, и точка. А теперь пойди пойми… Да и не хотелось понимать, анализировать и делать выводы, а просто жить и чувствовать жизнь. Смотреть в небо, гадая, на что похожи облака, поливать цветы и пропалывать огурцы, а вечером вытягиваться на чистых простынях, чувствуя приятную ломоту в теле, оттого что хорошо потрудилась. Ощущение зыбкости, быстротечности и непредсказуемости жизни оказалось неожиданно приятным, как чувство свободного полета.
Александра даже не очень переживала, что мало пишет, зная, что время придет и она все наверстает. О ядовитых намеках свекрови на нелады в родительской семье ей удалось вполне забыть, и она общалась с отцом так же доверительно, как и всегда. Иногда только кольнет смутное чувство, но быстро исчезнет от сознания, что если что-то и было, то давным-давно прошло.
О разговоре с Мешковым она тоже почти не вспоминала и не корила себя за то, что почти согласилась снова с ним встречаться. До его возвращения еще целых два месяца, и кто знает, что произойдет в это время…
Александра не строила никаких планов в том смысле, что не возлагала надежд на грядущие события, но тем не менее будущее представлялось ей довольно-таки ясным. Безмятежная жизнь на даче, работа в саду, работа над новой книгой, очертания которой приобрели наконец четкость, а потом какая-нибудь развязка интриги с Мешковым. Может быть, он позвонит, может быть, нет. Она поговорит с ним откровенно, расскажет, что ее тревожит, или не соберется с духом для такого разговора. Все может быть, но время решений еще не пришло.
Но всегда бывает, что, когда ты видишь далеко вперед свою дорогу, она внезапно делает крутой поворот. Через несколько дней после злополучного визита к свекрови та позвонила снова и стала жаловаться, как тяжело справляться с детьми. Александра хотела вежливо напомнить, что она теперь отрезанный ломоть и проблемы семьи Стрельниковых больше не касаются ее, но потом решила, необходимо проявить сочувствие к пожилой женщине, что бы там ни было раньше.
Свекровь несколько раз повторила, что после смерти Инги они оказались в безвыходной ситуации, Виктор должен работать, а не сидеть с детьми, потому что он теперь единственный кормилец, она сама тоже работает и не может выйти на пенсию, а те родственники просто бессердечные негодяи и патологические личности, полностью открестившиеся от детей. Потом свекровь трагическим голосом произнесла: «не заставляй себя просить!», потом: «это же дети, они ни в чем не виноваты!» и наконец: «все наши беды ничто перед страданиями детей, потерявших мать!», и Александра, только закончив разговор, с ужасом сообразила, что обещала сидеть с детьми три раза в неделю.
Александра понимала, что роль няньки пошатнет душевное равновесие, обретенное ею с таким трудом. Ухаживая за маленьким Витей, она будет тосковать по внуку, по собственным нерожденным детям и просто по тем временам, когда Катя была такой же малюткой, а она сама – молодой и счастливой. Как быть с Гришей, она и вовсе не представляла: к счастью, она не теряла родителей, и у нее никогда не было сыновей, и как найти с парнишкой общий язык, если не знаешь, что он думает и чувствует, и что ты можешь сказать ему, чтобы хоть чуть-чуть утешить.
Но взять назад опрометчиво данное обещание нельзя, и в назначенный день Александра приехала в уже знакомый дом. Он встретил ее так же неприветливо, присутствие прежней хозяйки очень отчетливо ощущалось в каждом уголке, и фотографии смотрели на нее так же укоризненно, поэтому Александра украдкой шептала: «Инга, я просто помогаю твоим детям» – всякий раз, как на нее наваливалась тоска.
Про домашнюю работу не было сказано ни слова, речь шла только о том, чтобы сидеть с детьми, но Александра нашла хозяйство в таком запущенном состоянии, что растерялась. Уборку не делали, очевидно, со дня похорон, даже снятая с зеркал кисея валялась скомканная в коридоре, а в шкафах царил просто невероятный беспорядок. Глядя на мешанину из белья, Александра невольно улыбнулась, вспомнив манеру Виктора доставать свои вещи. У нее всегда все лежало на своих местах, идеально выглаженное и в стопках, а носки, скрученные попарно, в специальных ячейках. Обычно она успевала встать раньше и подать мужу трусы, майку и носки, но если вдруг упускала этот момент, то потом горько жалела. Казалось бы, что сложного, протяни руку и возьми трусы из стопки с трусами, а майку из стопки с майками, но нет. В чем состояла логика мужа, Александра так никогда и не поняла, но после того, как он одевался самостоятельно, полки выглядели так, словно он бросил туда гранату. Приходилось тратить кучу времени, чтобы снова придать шкафу идеальный вид.
Видно, он по обыкновению все перевернул, а порядок никто не навел, Виктор удивился, но прибрать, естественно, не догадался, и с каждым днем кавардак усугублялся, потому что чем больше хаос, тем труднее найти в нем нужную вещь.
Одно только радовало: чистоплотный Виктор бросал грязные вещи в корзину, а не обратно в шкаф, и корзина эта была уже полна с горкой. Свекровь стирала только детское, но не гладила, и ворох чистых рубашечек с ползунками напоминал кучу древних окаменелостей.
Сантехника не успела приобрести омерзительный вид, но все же чистотой уже не блистала, и Александра невольно посочувствовала, представив, какие муки испытывает бывший муж, привыкший к сияющему белизной унитазу.
Кухня тоже, как в старой рекламе моющего средства, выглядела «не идеально». Сразу становилось ясно, что относительная чистота плиты объясняется не тем, что ее мыли, а тем, что очень мало на ней готовили. Холодильник оказался полон разных любимых Виктором деликатесов: красной рыбой, маасдамом, сырокопченой колбасой и балыком, притом что домашней еды не нашлось совсем. В буфете обнаружились чай и кофе дорогих сортов, и Александра подумала, что теперь, наверное, простой хирург районной больницы Виктор Стрельников, вдовец с двумя детьми, больше не может позволить себе такое роскошное питание. Конечно, трудно ему будет переломить давнюю привычку, вздохнула Александра с сочувствием. Виктор никогда не умел экономить на себе и благодаря этому производил впечатление щедрого человека. Он рано стал хорошо зарабатывать и жил широко, исповедуя лозунг Гете, что жизнь слишком коротка, чтобы пить плохие вина. Александра несколько раз попыталась его урезонить, но всегда слышала в ответ, что гроб карманов не имеет, а раз он, Виктор, кормит семью, то за свои собственные деньги, которые в принципе грязь, не должен ни в чем иметь отказа. Впрочем, говорилось все это очень ласково, так что дальше гнуть свою скаредную линию становилось вроде как и неудобно. Незадолго до развода его дела сильно пошатнулись, Виктор подвергся уголовному преследованию за взяточничество, лишился должности, чуть не сел и после скандала смог устроиться лишь в районную больницу на должность рядового врача. С легким уколом совести Александра вспомнила, что в части раздела имущества Виктор повел себя очень благородно, оставил ей квартиру и дачу, хотя мог бы затеять тяжбу и отобрать как минимум половину. Хотя… Его статья предусматривала огромный денежный штраф, и чтобы избежать выплаты, Виктор переписал все имущество на жену, быстро с ней развелся, как они оба думали, фиктивно. Кто ж знал, что вскоре Александра узнает о его изменах и внебрачных детях! Наверное, адвокату пришлось бы изрядно попотеть, чтобы постфактум доказать право Стрельникова на недвижимость, вот он и решил не пускаться в сомнительное предприятие, тем более что новая жена прекрасно зарабатывала и владела большим домом.
