— Та не знают они. Гутарили, что к Нестору заявился один из наших, с Измаила. Шлёма Шварцбурд. Петлюровцы его семью вырезали, всех пятнадцать человек. Ой-вэй… Я бы тоже недолго думал… — Йося представил себя на месте этого несчастного человека и на мгновение замолк.
— Так, а за шо бы ты не думал? — Лёва вывел Аглицкого из ступора.
— Я бы тоже его искал. Этот Шлёма, он настоящий, понимаешь, Лев Николаич? Спрашивал у Нестора, где Петлюру найти. В газете написали, что он в Париже, а где — неизвестно.
— Так откуда ж ему знать? Нестор Симона дюже люто не любит. Не думаю, что они адресами обменялись, чтобы в гости друг к другу ходить.
— И я за то думаю. Париж — большой город, это даже не Одесса. Там потеряться — плёвое дело.
— Твоя правда. А за Шлёму шо казали? Тоже анархист, что ли? — поинтересовался Задов. Махно к себе посторонних подпускал с крайней неохотой в силу своей гипертрофированной подозрительности. Особенно эта черта характера батьки обострилась после его бегства в Румынию.
— Та вроде да. А потом он за Котовского воевал. Тут, в Одессе. Знаю я этого Шлёму. Решительный дядька. Жаль будет, если он Симона не найдёт.
Пара хлопков позади оповестили окрестности о том, что Потапов уговорил «Русика» и тот завёлся. Остаток пути пассажиры «Руссо Балта» провели в полной тишине. Задов погрузился в свои мысли, а уставший от своих длительных путешествий Йося заснул так крепко, что ему не мешал ни шум старого мотора, ни постоянные подпрыгивания на кочках. Лёва разбудил своего агента только на подъезде к Нерубайскому, где они должны были расстаться.
— Завтра в пять вечера будь дома. К тебе придет барышня. Маму успокой — она придёт не за тебя замуж проситься, — Задов уже выработал план действий, ему нужно было согласовать некоторые свои идеи с руководством. — Найдёшь этого Шлёму?
— Товарищ Зиньковский, помилуйте! Я не купил новых туфель, меня в Париже не поймуть! — взбунтовался Иосиф.
— Не колотись, нужен только адрес…
После недолгой паузы, означавшей глубокую мыслительную деятельность, Аглицкий заговорщицким тоном произнёс:
— У меня есть у кого поинтересоваться за Шлёму Шварцбурда в Измаиле. Его там помнят…
Ровно в 17:00 в Йосин двор на Пушкинской вошла девушка, одетая в кофточку в мелкий синий горох и длинную синюю юбку. На правой руке она держала пару толстых книжек, будто только что из библиотеки. Не спрашивая никого, она направилась к двери на втором этаже и постучала в дверь.
— Мама, отдыхайте, это ко мне! — ответил Иосиф на её вопросительный возглас.
Девушка, улыбнувшись, передала Иосифу верхнюю книжку:
— Лев Николаевич просил передать, говорил, вы интересуетесь…
— Ай, какой же он человек… какая мелочь, а насколько приятно! — Пока Йося разглядывал обложку, барышня, постукивая каблучками по металлической лестнице, уже спускалась вниз.
— Передайте ему мой низкий поклон! — громко крикнул ей вслед Иосиф, получив в ответ кивок и улыбку.
— Йося, что там за гармидер
[53]? — возмутилась мама, что её не ввели в курс дела.
— Мама, это не гармидер, это один мой хороший знакомый передал вам книжечку. Романсы Вертинского! — Через всю квартиру прокричал Иосиф — мама болела в дальней комнате.
— Боже, какой галантный человек! Откуда у тебя такие знакомые, Йося?
— Мама, сам поражаюсь…
Медленно ступая по скрипящим доскам, Иосиф таки догадался пролистать томик, из которого выпал запечатанный конверт. Получателем значился Шварцбурд. Поле адреса было не заполнено. Судя по всему, это должен был сделать сам Йося.
Инстинкт самосохранения переборол природное любопытство Аглицкого и контрабандист не стал вскрывать письмо. Если бы он это сделал, то прочёл бы следующее:
Simon. Rue Thenard, 7. Paris.
Одесса. Приграничная территория. 13 мая 1929 г.
— Он завтра перейдет! — Аркаша Нагорный, начальник оперативного пункта, ворвался к Задову в кабинет, как майский ураган с грозой, размахивая шифрограммой.
— Ай да Тамарин. Достал он его таки… — Лев Николаевич внимательно перечитал шифровку, в которой значились данные чрезвычайной важности.
Последние шесть месяцев в приграничных с Румынией районах происходили события, поднявшие на ноги весь личный состав. Только установился более-менее размеренный, мирный уклад жизни, люди волновались не о том, как попрятать детей и скотину от очередных налетчиков, как опять вернулось это такое знакомое чувство тревоги. Сначала на дороге возле Беляевки убили председателя сельсовета. Его труп нашли утром селяне, ехавшие на базар за овсом. Тело с перерезанным горлом лежало в стороне от телеги, оглобли которой лежали на земле — коня увели.
Дело попало в милицию, так как первой и главной версией стал разбой залетных бандитов. После второго эпизода, когда в Яськах пропал председатель трудовой сельскохозяйственной артели имени Шевченко, и его тело с таким же порезом на шее всплыло в Турунчуке. Дела объединили в одно и передали в ГПУ.
Позднее еще шесть трупов были обнаружены в прилегающих районах. Библиотекарь, главный бухгалтер еще одной артели, сотрудники органов государственной власти — все погибшие имели одинаковую рану на шее.
По всему складывалось, что все эти убийства корыстного мотива не имеют — мелкие кражи, обнаруженные в некоторых местах происшествий, совершались, скорее всего, для отвода глаз. Цель преступник или преступники, если их было несколько, выбирали исходя из их профессиональной принадлежности — все эти люди были на виду, имели отношение к соворганам и пользовались авторитетом в своих сёлах.
Тщательный опрос жителей окрестных деревень, рыбаков и крестьян свидетелей не выявил. География убийств была довольно обширна, но ограничивалась полосой в шестьдесят километров с севера на юг вдоль границы. Вполне можно было допустить, что это дело рук заезжего специалиста. Исходя из этого, Лёва принял решение переместить усилия оперативников отдела ближе к границе, и тут же появилась первая зацепка — пастух Иона Буюк описал незнакомца, которого он приметил по пути на пастбище. Мужчина крепкого телосложения в пиджаке и с вещмешком за спиной ускорил шаг и, не оборачиваясь, пошел дальше, когда промокший под ночным ливнем пастух попросил у него спичек на местном наречии. На следующий день нашли тело пятой жертвы.
Пограничникам разослали ориентировки, усилили наряды, милиции приказали даже в глубине территории задерживать всех неместных до выяснения личности, но результата так и не было — раз в месяц, а то и чаще сводка происшествий пополнялась очередным убийством с использованием холодного оружия.
Руководство метало громы и молнии. Встал вопрос об усилении оперативной группы специалистами из Киева, что можно было смело считать смачной оплеухой местным гэпэушникам.
