— Вы говорите, покажете?
— Покажу. Но без конвоя и наручников, — Пашкин голос дрожал от волнения.
— Всё, успокоился? — Тамарин струсил на пол капли воды со своих листов бумаги и сложил записи в портфель. — Не забывайте, Бойченко, что вы не в санатории. Вас в краже со взломом обвиняют, и я, даже при всей своей влиятельности, не могу сейчас взять вас под руку и вывести отсюда. Как минимум нужно уладить формальности. Ждите.
Тамарин, крайне недовольный последним всплеском эмоций допрашиваемого, одел фуражку и постучал в дверь, которую с той стороны немедленно открыли.
— Он остаётся здесь. В камеру не уводить, — громко скомандовал Кроитору, и тюремщик взял под козырёк, несмотря на то, что не находился в прямом его подчинении.
«Как я его, а?» — облегченно вздохнул Павел Бойченко, глядя в окно под потолком. Там его ждали свобода и новый виток жизни.
Спустя полтора часа в сопровождении конвоя Бойченко следовал к месту своего преступления для проведения следственных действий.
— Господин полковник, у меня поручение от начальства: передать вам заключённого для проведения следственных действий без нашего участия, — рапортовал капитан жандармов после того, как Бойченко показал, как забрался в лавку через окно и выходил потом через дверь.
— Абсолютно верно, капитан. Арестованный поступает в моё распоряжение и в камеру больше не вернётся. Все формальности уладим завтра, я с полковником Букуром об этом договорился, — ответил Тамарин, надевая перчатки.
— Так точно! — капитан отдал честь и, развернувшись, дал команду своим подчинённым следовать за ним.
Бойченко, освободившись от наручников, потер запястья и, размяв руки, с улыбкой проследовал за своим спасителем.
— Вот видите, я своё слово держу, — полковник генштаба вёл свой Peugeot 201 на северо-западную окраину Бухареста. Им предстояло выехать из города и найти на расстоянии десяти-пятнадцати километров от столицы заброшенную лесопилку в чаще.
— Что-то я не припоминаю этой мельницы… — новоиспеченный агент проникся своей значимостью и принимал активное участие в поиске дороги.
— А вы и не могли её видеть. Судя по описанию, вы заезжали с другой стороны. Кстати, а кто вас вёз? — поинтересовался Тамарин.
— Да какой-то крестьянин. Мешки у него в повозке были с чем-то мягким.
Тамарин уверенно вел машину, под равномерный скрип дворников которой Бойченко стал дремать.
— Мост переезжали?
Пашка вздрогнул от неожиданного вопроса и, оглядевшись по сторонам, ответил:
— Да, за ним я и спрыгнул. Потом по проселочной дороге шел почти час. Вот! Вот этот мост! — Бойченко энергично принялся размахивать руками, указывая пальцем на ту самую просеку.
Автомобиль двигался по просеке медленно — здесь давным-давно никто не ездил, об этом можно было догадаться по отсутствию следов на мокрой земле и хрусту мелких опавших веток под колёсами.
— Хорошее у вас авто, господин полковник… — заметил Бойченко, всматриваясь в сумерки леса.
— Не отвлекайтесь. Сейчас стемнеет, и если мы пропустим нужное место, застрянем тут надолго, — Тамарин вернул своего спутника в реальность.
— Не переживайте, я среди лесов вырос. Ещё ни разу за свою жизнь не заблудился. Вон, на той развилке левее, — Бойченко указал на поваленное дерево, служившее ему ориентиром. — Я же готовился, а не так, случайно набрёл. Я это место давно приметил, когда за грибами ходил, — с обидой в голосе ответил новоиспечённый агент.
Ещё пара километров, и впереди показались заброшенные бревенчатые строения — пара сараев с разрушенной крышей и заваленными стенами. Брёвна настолько прогнили, что не могли больше служить строительным материалом. Случайному путнику не пришло бы в голову искать здесь ни убежище, ни какие-нибудь полезные в хозяйстве вещи. Повсюду стоял устойчивый запах сырой, гниющей древесины.
«Дилетант, а место выбрал правильно», — промелькнуло в голове у Тамарина, пока он искал место среди зарослей, чтобы оставить машину.
— Со мной пойдёте, или как? — Бойченко вопросительно взглянул на своего куратора.
— Да. Так будет надёжней. Мы сотрудничаем только несколько часов. Надеюсь, агент «Казак» не обидится? Я придумал вам оперативный псевдоним. Привыкайте.
— Казак… Ну, неплохо для начала… — хмыкнул Бойченко, открывая дверь чёрной машины.
Поиски были недолгими, несмотря на темноту и опустившийся туман. Агент Казак уверенно пошел к нужному месту и даже не обратился за помощью, когда пришлось открывать крышку сгнившего люка, ведущего в подпол. Хруст сгнившей лестницы в тишине леса был практически не слышен. Из подвала раздался поток речи на русском и еще пара слов о какой-то матери — новоиспеченный агент рухнул в подвал — старые ступени не выдержали даже его, практически детского веса.
— Жив? — Тамарин предусмотрительно захватил с собой фонарь и спустя минуту уже светил им в чёрную дыру, ведущую в подпол.
— Да, господин полковник, Казак на связи! — со смехом доложил из ямы Бойченко. — Вот она! В тусклом свете фонарика Siemens Тамарин увидел коробку из-под леденцов, на заржавевшей крышке которой просматривались контуры нарисованной балерины.
— Подайте какое-нибудь бревно! Тут глубоко и внутри ничего нет!
Тамарин осмотрелся и ничего кроме пары досок, рядом не приметил, но при первом же прикосновении они рассыпались в труху.
— А я тут долго буду сидеть? Вы меня не разочаровывайте!
— Сейчас. Нужна веревка. Подождите.
Недолгие поиски привели Тамарина к остаткам привода ленточной пилы, где осталась кожаная полоса, надетая на старый шкив.
Все попытки Бойченко выбраться из ямы успехом не увенчались.
— Кидайте коробку, вам нужны свободные руки, — сказал Тамарин в темноту подвала, и почти сразу она прилетела наверх.
— Ну, теперь у меня руки свободны! Господин офицер, найдите бревно покрепче и положите поперёк, а ремень на него накиньте. Я тут как-то зацеплюсь, — голос Бойченко из подвала казался приглушенным и тихим.
Тамарин отошёл в сторону, и, открыв коробку, посветил фонарём. Бумага практически не пострадала от влаги, и перевязанный крест-накрест коричневой лентой свёрток был совершенно сухим. Нескольких секунд хватило полковнику Кроитору, чтобы удостовериться в том, что перед ним предмет его заботы в течение последних нескольких лет.
— Где вы, Казак? — Тамарин уронил над квадратным отверстием в прогнившем полу бревно и посветил вниз.
— Здесь я, здесь! А ремень? Ремень накиньте!
— Покажись, Казак, где ты? Я не вижу!
— Да вот он я! — в луче фонарика Бойченко был едва различим, и Тамарин выстрелил сначала на голос. Еще два выстрела практически были не слышны в округе, потому что полковник опустил руку вниз, ниже уровня пола, и весь их глухой звук был поглощен мягкой древесиной, поросшей мхом…
