Мне стало ясно, что с психопатами гораздо безопаснее работать в тюрьме, чем на свободе.
Тем не менее мы не сдавались и упорно продолжали медленно, но верно продвигаться вперед в исследовании отсидевших психопатов.
Женщины-психопаты?
Я выступил перед своими коллегами по кафедре психиатрии Йельского университета о последних достижениях в области изучения психопатии. После лекции ко мне подошел врач местной тюрьмы строгого режима. Он попросил меня прийти и дать оценку одной женщине-заключенной, насколько на нее подействует лечение. Я согласился.
Джуди было 25 лет. Это была стройная блондинка с волосами до плеч, весом всего 48 килограммов и ростом 160 см. Я подготовился к разговору с Джуди, изучив ее тюремные материалы. Это была папка толщиной в несколько пальцев, еще к ним прилагались видеозаписи.
Я приехал в тюрьму, устроился в приготовленном для меня помещении и вставил кассету в видеомагнитофон. Там была запись с камеры наблюдения из комнаты для допросов, похожей на ту, где сидел я. На видео Джуди сидела за большим столом по другую сторону от женщины-психолога, проводившей интервью. Я посмотрел минут десять записи, когда это случилось: Джуди бросилась через стол, напав на терапевта. Джуди молотила руками по воздуху и дважды ударила психолога, прежде чем та вообще сообразила, что происходит. Психолог упала на пол, Джуди оседлала ее и ударила еще раз шесть-семь, пока в комнату не ворвалась охрана и ее не стащили с жертвы. Изо рта врача на пол текла темная кровь, она лежала без сознания. По-моему, во время нападения она лишилась нескольких зубов.
Я перемотал запись и посмотрел ее еще раз. Джуди ничем не выдавала того, что вскоре произошло; нападение было неспровоцированным и жестоким. Охрана, видимо, находилась где-то поблизости, потому что психолог не успела нажать тревожную кнопку; первые два удара ее полностью обездвижили.
Я выключил запись и стал читать личное дело Джуди. Она попадала в тюрьму несколько раз начиная с 12 лет. В шестнадцать Джуди застрелила другого подростка. В свою защиту она сказала, будто не знала, что пистолет заряжен, направляя его в голову жертвы и нажимая на спусковой крючок. Она получила срок за непредумышленное убийство.
Джуди постоянно нарывалась на неприятности и для надзирателей в тюрьме стала настоящим кошмаром. В списке проступков у нее были десятки драк с заключенными и два нападения на охрану. Тюремные врачи попросили меня определить, отвечает ли она критериям психопатии. После оценки они хотели узнать, не смогу ли я посоветовать им что-нибудь, чтобы им научиться контролировать поведение Джуди.
Я дочитал дополнительные материалы из ее личного дела. Они свидетельствовали о серьезных эмоциональных и дисциплинарных проблемах практически во всех областях ее жизни. Хотя к тому времени я проинтервьюировал сотни заключенных, эта Джуди должна была стать первой женщиной среди них. И я надеялся, что это не окажется моим первым интервью, которое закончится физическими увечьями.
Джуди пришла на интервью в девять утра, еще не совсем проснувшаяся. Она сонно пожала мне руку и плюхнулась на стул напротив меня. Я объяснил ей, что интервью поможет определить варианты ее лечения.
У Джуди была такая же история, как у сотен психопатов-мужчин, с которыми я говорил раньше. В раннем детстве она не могла учиться на собственных ошибках, на нее не действовали наказания. Родители отвечали на ее агрессивное поведение и хулиганские выходки строгостью и в итоге поместили ее под «домашний арест» на несколько месяцев. Тогда Джуди стала портить электротехнику: отверткой сломала телевизор, музыкальный центр и даже пожарную сигнализацию. Больше того, вой пожарной сирены среди ночи стал своего рода обычным развлечением для Джуди. Ей нравилось смотреть, как ее родители носятся по дому в поисках дыма или огня.
С 14 лет Джуди стала носить при себе пистолет, практически куда бы ни шла. Это была полуавтоматическая «беретта» с магазином на девять пуль. Я попросил Джуди поделиться со мной ее приключениями с пистолетом. Она благосклонно рассказывала мне историю за историей о том, какой она меткий стрелок и как превосходно владеет оружием по сравнению со сверстниками. Еще она поведала, что не раз выпускала все пули во время автоперестрелок с соперничающими бандами. Она ездила в машине с другим подростком, чтобы, если их остановит полиция, они могли бы притвориться, что у них просто свидание. Благодаря остроумному плану они не раз выкручивались, когда их останавливали и задавали вопросы.
Я вернул разговор к отношениям Джуди с ее родителями и братьями. Она не видела родителей несколько лет и полагала, что два младших брата тоже поживают нормально. Братья не последовали за Джуди по кривой дорожке.
Когда интервью подходило к концу, я заговорил о самом тяжком преступлении Джуди, совершенном в подростковом возрасте, – неумышленном убийстве.
Я попросил Джуди рассказать, что произошло.
Она стала отрепетированно говорить, как она и еще двое ребят играли с пистолетом, как вдруг подняла на меня глаза и замолчала. Я увидел в ее взгляде смесь гнева и растерянности. Она поняла, что я ее поймал. Я напрягся, ожидая броска, но она просто еще больше обмякла на стуле.
Я воспользовался установившейся между нами связью, чтобы Джуди похвасталась мне своим умелым обращением с «береттой» до «несчастного случая». И она поняла, что теперь говорить, будто бы выстрел произошел случайно, из-за ее неопытности, бессмысленно, учитывая, что она сама призналась в мастерском владении оружием еще за несколько лет до убийства.
– Что, шило вывалилось из мешка, да? – сказала она, не вставая со стула.
– Да, – ответил я.
– Тогда можно и правду сказать. Это все равно; меня не могут судить два раза.
Джуди имела в виду, что уже признала себя виновной в неумышленном убийстве и ее не могли отдать под суд второй раз за то же преступление.
– Майкл сказал, что мне слабо выстрелить, тогда я приставила пистолет к его голове и спустила крючок с пустым магазином. Щелк. Я только хотела его напугать. Но потом он опять стал меня оскорблять, что, дескать, у мне не хватит духу его застрелить. Ну, я зарядила пистолет, приставила к его голове и выстрелила. Больше он меня не достает.
Она смотрела на меня пустым, бесчувственным взглядом. Это был тот же взгляд, который я видел у сотен психопатов-мужчин, но я впервые увидел его у женщины.
Джуди встала и сказала, что она уже наговорилась. Она вышла из комнаты и вернулась в камеру.
Я ответил тюремным врачам, что лечить Джуди будет очень трудно.
О женщинах-психопатах очень мало исследований. Исходя из наилучших данных, которые у нас имеются, можно сказать, что на десятерых психопатов-мужчин приходится по одной психопатке. Как и мужчины, женщины-психопаты в конце концов сталкиваются с законом и часто попадают в тюрьму. Количество психопаток среди женщин-преступниц составляет 15–20 процентов, примерно как и у мужчин. Но женщин в тюрьмах всего 10 процентов. Таким образом, женщины-психопаты встречаются намного реже мужчин-психопатов. Также нет опубликованных данных по нейровизуализации женщин-психопатов. Со времени моего интервью с Джуди моя лаборатория собрала некоторые данные нейровизуализации осужденных женщин, и мы планируем опубликовать первые исследования женщин-психопатов в ближайшем будущем.
