Все это время он не спускал глаз с моста из дерева и тросов, ведущего к главному входу во дворец. Именно на нем он всего час назад видел Мария. Удаленные сенсоры, размещенные вдоль канала, позволяли наблюдать и за другими мостами, но встроить датчики во внутреннюю систему было почти невозможно. Воплощенный Сон использовал какую-то сверхсложную программу, предотвращающую внедрение и проникновение, хотя несколько едва заметных микроботов уже потихоньку прогрызали себе путь внутрь. Впрочем, даже если им и удастся миновать парадные залы и добраться до апартаментов мэра, будет слишком поздно.
Полевой сканер Экспедитора засек знакомые признаки бионоников в десяти метрах от него. Он смиренно вздохнул и повернулся к стоящему в ожидании Марию. Несколько неодобрительных взглядов скользнули по его темному плащ-костюму, отражающему яркое солнце, но непоколебимо высокомерный вид его хозяина заставил окружающих воздержаться от активных действий.
– Ты попался, – заговорил Марий.
– Верно, – кивнул Экспедитор. – Поздравляю.
– Хочешь выпить?
– Почему бы и нет?
Скользящей походкой Марий пересек Золотой Парк и по коричневато-желтому мосту из песчаника вышел в район Йисидро. Экспедитор прищурился на трехэтажное здание круглой формы с невероятно сложным узором из шестигранников, выложенным в кладке стен. Высокие стрельчатые окна придавали постройке сходство с башней древнего замка.
– Не здесь ли… – начал он.
– Здесь, – коротко ответил Марий.
Они вошли в таверну и отыскали уединенный столик у самого окна. Официантка приняла заказ и быстро вернулась с чашкой горячего шоколада с апельсином и зефиром для Экспедитора и мятным чаем для Мария. Как только она отошла, они объединили свою защиту, образовав вокруг себя почти невидимую, но непроницаемую оболочку.
– Игра меняется, – сказал Марий.
– Игра осталась той же самой, но ставки возросли, – ответил Экспедитор.
– Справедливо. Ты мне не нравишься, поскольку воплощаешь все, от чего я стремлюсь избавиться. Но я отношусь к тебе с уважением: ты играешь по правилам. В нашем деле есть люди, переставшие их придерживаться.
– Мы не уничтожали Ханко.
– Ханко?
– Не прикидывайся! Кто-то из ваших бросил в планету м-поглотитель Хокинга.
– В самом деле?
– Да.
– Ты в этом уверен?
– Перестань. Не стоит приглашать меня выпить, чтобы разыгрывать из себя вербовщика. Я выбрал фракцию в соответствии со своими убеждениями.
Марий приветственным жестом приподнял свою чашку.
– Мои извинения. Суть в том, что и ты и я исчерпали себя в служении своим фракциям.
– Нет. Если мы будем действовать заодно, мы оба останемся на плаву. И только если вы устроите собственный Армагеддон – вот тогда все изменится.
– Ты представления не имеешь о наших замыслах.
– Концепция слияния не слишком привлекательна. Она предполагает восхождение к вечной божественности. Конфликта за этим столом достаточно, чтобы убедить меня в недопустимости такого пути. И мы оба знаем, что есть фракции более радикальные, чем наши.
– Прими мои поздравления. У тебя есть ответы на любой вопрос.
– Конечно, ты можешь перейти на нашу сторону. И это будет означать неминуемый конец для твоей фракции. И все проблемы исчезнут.
– Я так не думаю.
– Мое дело спросить.
– Я знаю.
Экспедитор попытался отпить шоколад из-под шапки воздушного зефира.
– И что теперь?
– Как я и сказал, игра меняется. Мы подходим к последней стадии операции, планирование которой длилось веками. По существу, это уже не игра. И не думай, пожалуйста, что мы стерпим какое-либо вмешательство.
– Я верю в нашу расу при всей ее многогранности и поразительной недальновидности. Я восхищаюсь нашим многообразием и нашей настойчивостью. И самые лучшие стороны человечества проявляются именно в период бурно разрастающихся конфликтов.
– Только не надо мне рассказывать о том, как мы сильны, когда нас загоняют в угол.
– Не стану, поскольку вы, как мне кажется, намерены игнорировать все разногласия и все многообразие и переделать всех под свою мерку. Но я вам не позволю. Моя фракция этого не допустит.
– В том-то и дело. У вас больше нет выбора. Его не стало еще десятилетия назад, когда мы добились успеха. И сегодняшние события – это результат наших действий.
– Неужели вы считаете, что имеете моральное право подталкивать каждого к постфизическому состоянию, хочет он того или нет?
– Мы берем далеко не каждого.
– Тогда перестаньте манипулировать всем обществом.
– Ты упорно цепляешься за прошлое и хочешь в нем остаться. Что это, влияние твоей жены?
Экспедитор аккуратно поставил чашку на стол, опасаясь ее раздавить, настолько напряглись его мускулы.
– Осторожнее.
– Мы имеем право эволюционировать.
– Имеете. Но вы не имеете права принуждать к эволюции всех остальных, не имеете права разрушать все, что мы создали.
– А что хорошего в вашем правлении АНС? Это же самая консервативная фракция.
– Правление позволило вам существовать.
– Верно. А теперь, словно одряхлевший родитель, завидует нашей юности и свежим взглядам и пытается удержать нас на месте.
– Правление АНС ничего не поощряет и не запрещает, оно нейтрально. А вот мы – нет. Найдите способ осуществить свои намерения, не причиняя вреда остальным, не создавая угрозы для всей Галактики.
– Ничего такого мы не делаем. И вы не вправе удерживать нас от восхождения на новую ступень развития. И не пытайтесь. Я тебя предупредил. Мы с тобой исчерпали возможности этой скучнейшей рутины. При следующей встрече нам не придется мирно сидеть за столом в таверне.
– Что ж, пусть будет, что будет.
Экспедитор проводил взглядом Мария, выскользнувшего из таверны, и только тогда порывисто выдохнул.
– Оззи милостивый, – прошептал он, – я больше этого не вынесу.
Шторм неуклонно усиливался уже на протяжении трех часов. Вездеход обстреливался нескончаемым горизонтальным вихрем миниатюрных ледяных кинжалов, несущихся навстречу со скоростью около ста миль в час. В кабине стоял оглушительный шум, словно машина пробивала путь сквозь стеклянные джунгли.
Уже не в первый раз почва неожиданно вздрогнула, сильно раскачав вездеход. Корри-Лин крепче уцепилась за края сиденья. За последний час это было уже пятое мини-землетрясение, и промежутки между толчками становились все меньше и меньше.
– Прости меня, – сказала Корри-Лин.
Иниго старался провести вездеход по гористой местности, скованной вечной мерзлотой, а Корри-Лин сидела рядом с ним. Ветер медленно и методично выметал весь рыхлый снег, скопившийся в дюнах и трещинах, поднимал его в воздух и только усиливал безумную вьюгу. За узкой щелью смотрового окна уже ничего не было видно, и даже мощные лучи фар обрисовывали на фоне пурги лишь слабо светящийся круг. Датчики вездехода пробивались на жалкие пятнадцать или двадцать метров. И даже сканирование при помощи бионоников Иниго почти не улучшало видимость.
