– Прошу вас, не отчаивайтесь. Я сделаю все, что смогу, чтобы вернуть вашу сестру.
– Все, что сможете. А что вы можете? – Она поморщилась. – Извините. Она ведь моя сестра, я так люблю ее. Почему они не похитили меня? Почему?
– Не знаю.
Эдеарду вдруг отчаянно захотелось обнять ее и успокоить. На вид она была моложе его примерно на год, а боль, сочившаяся из незащищенного разума, поражала своей силой.
– Если вы будете разговаривать с этими зверями, – сказала она, – предложите вместо Мирнаты меня. Я хочу занять ее место. Пусть делают со мной что хотят, мне все равно. Я хочу, чтобы Мирната вернулась домой. Скажите им. Я ведь более ценная добыча, чем она. Я первая дочь. И я стану главой района.
– Ваш долг, госпожа Кристабель, оставаться дома и поддерживать отца. – Эдеард постарался придать уверенности своим словам. – Я верну вашу сестру в семью.
– Это только слова. Обещания. Я тысячу раз слышала их из уст мастеров. Они ничего не стоят.
– Позвольте мне попытаться. Я не мастер. И прошу вас, не теряйте надежды.
Она горестно сжала руки.
– Вы считаете, что надежда еще есть?
– Надежда есть всегда, – серьезно ответил он.
– Вы собираетесь отвезти им выкуп?
– Если понадобится – да, я его доставлю.
– Я подслушала разговор наших охранников. Они считают, что это ловушка.
– Верно считают.
– Но вы даже не видели Мирнату.
– Мне этого и не требуется.
– Вы действительно хороший человек, и потому бандиты вас ненавидят?
– Надеюсь, что так.
Она выпрямилась, одернула свою сорочку и окинула его вопросительным взглядом.
– Это правда, что вы отвергли Ранали?
Он снова поклонился.
– Да, госпожа.
– Не называйте меня так.
Она храбро улыбнулась и шагнула вперед.
Эдеард почувствовал прикосновение ее губ к своей щеке. Он был так удивлен, что и не подумал отпрянуть.
– Да благословит тебя Заступница, Идущий-по-Воде.
Она повернулась и выбежала из оранжереи.
Эдеард, не в силах сосредоточиться, вернулся в детскую Мирнаты.
– Что с тобой случилось? – спросил Динлей.
– Почему они это делают? – воскликнул Эдеард, снова оглядывая комнату.
Ему еще ни разу не приходилось видеть столько вещей розового цвета в одном месте.
– Чтобы уничтожить тебя, – ответил Бойд.
– Это был риторический вопрос. Они заманивают меня в Овесторн, полагая, что смогут убить, если я приду один, верно?
– Я бы так и сделал, – сказал Максен, не обращая внимания на возмущенный взгляд Кансин. – Там у них наверняка собрана небольшая армия. Даже если бы мы были неподалеку, им хватит и десяти минут, чтобы тебя прикончить. Возможно, они на всякий случай и нас попытаются ликвидировать.
– Но в таком случае мы станем мучениками, как он сказал. И начатое нами дело только окрепнет. Возможно, настолько, чтобы определить исход завтрашнего голосования.
– Кто сказал? – спросил Динлей.
– Нет, это не годится, – возразил Максен. – В таком случае Мирната не вернется домой.
– Но появится виновный, – сказал Бойд. – Если не останется никаких свидетелей, они подстроят все так, будто ты решился на безрассудный шаг. Город сочтет тебя виновным в ее смерти. Кроме того, у тебя будет выкуп. Ни один преступник в здравом уме не откажется от такой суммы, особенно после столь удачного похищения.
– И ордера на выдворение закончат свое существование вместе с нами, – добавил Эдеард. – Умно задумано.
– Так что же нам делать? – спросила Кансин.
Эдеард посмотрел на маленькую деревянную кроватку, искусно сделанную в виде лебедя, и представил спящего под розоватой простынкой ребенка, свернувшегося калачиком.
– Найти ее.
– Ага, – согласился Максен. – Было бы неплохо. Слухи о похищении уже разносятся по городу. Люди огорчены, это ощущает каждый из нас.
Все примутся ее искать, в такой день похищение ребенка – двойное святотатство. И никто не станет сочувствовать бандитам. Девочку очень старательно будут прятать, только если она еще жива.
– Она жива, – произнес Эдеард, медленно отходя от кроватки. – До полуночи она им еще нужна. Иначе они не смогут мной манипулировать.
– Надо схватить Иварла, – взволнованно воскликнул Динлей. – Выжечь огонь огнем, этого они никак не ожидают. И тогда обменять на него девочку.
Максен с удивлением посмотрел на Динлея.
– Вот уж никак не ожидал услышать от тебя такое. Я поражен. Да, это будет неожиданный поворот. Эдеард?
– Нет. К тому же Иварл не имеет к этому никакого отношения.
– Откуда ты знаешь? – удивился Бойд.
– Он сам мне сказал.
Эдеард провел пальцами по пологу, все еще пытаясь представить Мирнату.
– Он сказал?..
Его товарищи с недоумением переглянулись.
– Да. А теперь, окажите мне услугу. Посторожите двери, не впускайте сюда никого. Мне нужно побыть здесь одному.
– Ладно, – благоразумно согласился Максен. – А ты не хочешь сказать нам, зачем тебе это?
– Я хочу вспомнить, – сказал Эдеард.
Они не подвели. И больше ни о чем не спрашивали его. Они сомневались – он знал наверняка, – но дружно вышли, расположились у дверей и стали разговаривать между собой.
Эдеард прижался к стене за кроваткой и запустил про-взгляд в неподатливую материю, образующую особняк.
– Я должен узнать, – обратился он к ней. – Я должен увидеть, что ты помнишь.
Где-то на пороге восприятия, словно воспоминания о сновидениях дремлющего города, возникли дрожащие образы. В детской двигались люди: он сам и его товарищи по отделению. Эдеард обратился к более ранним воспоминаниям. В детской Джулан вопил от ярости, а Кристабель рыдала, словно на похоронах. Еще дальше назад – метались ошеломленные охранники и няни. Еще раньше одна из них вошла в комнату и не обнаружила Мирнаты. И вот, наконец, она здесь, очаровательная маленькая девочка спокойно спит, прижимая к себе игрушечного мишку.
Он замедлил течение воспоминаний и снова прокрутил их вперед. После полуночи в почти темной детской материализовалась некая фигура. Мужчина в черном плаще сбросил маскировку и остановился у кроватки. Эдеард не узнал его, но черты лица показались смутно знакомыми. Он мог только предположить, что похититель принадлежит к тому же семейству, что и Таннарл, один из бесчисленных кузенов Ранали. И его плащ явно стоил немалых денег, как и высокие ботинки. Это был не какой-нибудь рядовой бандит. Мужчина достал из кармана лоскут материи и плеснул на него немного жидкости из маленькой коричневой бутылочки. Смоченную материю он прижал к лицу Мирнаты. Она на мгновение забилась. Эдеард судорожно сжал кулаки; ему захотелось избить негодяя, заставить страдать перед смертью.
