– Провалиться бы ему в Хоньо. Ты положил начало колоссальному политическому движению. Все убедились, что тактика выдворения работает. Надо двигаться вперед. Если ты сейчас начнешь сомневаться, ты потеряешь то, чего достиг.
– Высылка? Ты не шутишь? – Он мысленно вернулся к тому утру, когда была похищена сестра Кристабель, и вспомнил проклятия, которыми осыпала его жена Эддиса. – Куда же они пойдут?
– Я вижу, как тебя это беспокоит, но, думаю, ты напрасно так тревожишься. Твое воображение уводит тебя с пути истинного. Ты представляешь себе, что под угрозой оружия будут опустошаться целые районы. Эдеард, все зло идет в лучшем случае от пары сотен человек. Я помню тот вечер, когда папа подписал составленные тобой ордера. Там числилось четыреста восемнадцать имен. Все они были членами банды, которых ты отыскал. Но это настолько малая часть от общего населения, что ее даже нельзя назвать меньшинством. Избавься от лидеров банд и их помощников – и остальные разбредутся сами. Многие снова станут членами общества. Вряд ли они будут тебя любить, но хотя бы не станут причинять беспокойство, как сейчас.
– Да, наверное. Но куда денутся предводители бандитов? Они создадут проблемы кому-то другому.
– Посмотри, – сказала Кристабель, и ее рука энергичным жестом обвела обширные окрестности. – Я уговорю отца одолжить тебе самый большой корабль из его флотилии, и он отвезет их на самый далекий атолл. Или можно купить полсотни повозок и отправить их в дикие леса за пределами провинции Рулан. Пусть эти люди сами строят себе дома и выращивают собственный хлеб. Эдеард! После их изгнания ты не будешь нести за них ответственность. Ты – городской констебль, и до твоего появления к этой должности относились с полным презрением. Ты позволил нам снова почувствовать себя в безопасности, ты дал нам надежду. Не отступай. Маккатрану не выдержать твоих колебаний.
Он молчал, с восторгом глядя ей в глаза.
Кристабель смущенно поежилась.
– Что?
– Ты потрясающая. Я не могу поверить, что ты обратила внимание на такого, как я.
Кристабель опустила глаза.
– Но я обратила.
– Маккатрану повезло, что у него есть ты.
– Я не стану номинальным лидером нашего семейства, всего лишь временным смотрителем между отцом и моим первенцем, голосующим по указке мэра. Я буду вносить свой вклад, – решительно заявила она.
– Я это знаю.
Наступила их последняя ночь в пляжном домике, и Эдеарду хотелось, чтобы она никогда не кончалась. И снова, после того как догорели свечи, он лежал на кровати и смотрел вверх, а его мысли постепенно приходили в порядок – и в немалой мере ему помогали советы Кристабель, высказанные в течение недели самыми разными словами. Она лежала рядом, положив руку ему на грудь, уткнувшись лицом в сгиб локтя и переплетя свои ноги с его ногами. Они словно составляли одно целое. Навсегда.
– Я люблю тебя, – благоговейно прошептал он.
Возвращение в Маккатран пугало Эдеарда. Где-то в глубине его мыслей возникала фантазия о том, чтобы они вдвоем навсегда остались в домике на пляже. И не только из-за радости физической близости, хотя Кристабель воплощала в себе все, чего только он мог пожелать от любовницы. Ему хотелось, чтобы ничто не нарушало великолепие проведенной вдвоем недели.
– Я тоже не хочу уезжать, – призналась Кристабель за завтраком в последний день их каникул.
– Но все равно придется возвращаться, – сердито проворчал он.
– Придется, и не дуйся, пожалуйста.
– А я и не… Извини.
– Ты слишком часто это повторяешь.
– Спасибо.
– У меня есть подарок для тебя, – сказала Кристабель и велела ген-мартышке принести один из своих чемоданов.
Эдеард и не заметил его среди остального багажа. Несмотря на то что большую часть времени Кристабель проводила обнаженной или одетой в мелкие лоскуты шелка, атласа и кружев, она привезла с собой изрядное количество одежды. И теперь он с интересом смотрел, как она поднимает крышку и достает китель.
– Полный комплект формы для тебя, – сказала Кристабель. – Я не могу допустить, чтобы мой мужчина на церемонии выглядел заурядно, верно? Только не в этот день. Знаменательный день.
Эдеард взял китель из ее рук и восхитился покроем и добротной черной тканью. Это был стандартный мундир констебля, но в то же время намного более элегантный. Кристабель достала из чемодана такие же брюки, белую рубашку, пояс и галстук.
– Огромное тебе спасибо, – упавшим голосом произнес он. – А у меня для тебя ничего нет.
Она посмотрела на него с таким видом, словно он сказал что-то обидное.
– Это потому, что у тебя нет денег. И хорошо, я ведь не ищу богатых мужчин.
– Ты удивительная, – воскликнул он и поцеловал Кристабель.
– Времени у нас мало, к середине дня мы уже должны быть в городе. Иди и надень это.
– Мы могли бы выкроить еще несколько свободных минут, – с надеждой возразил он.
Кристабель показала пальцем на дверь спальни.
– Иди и переоденься.
Эдеард подчинился. Мундир сидел на нем превосходно, и, изучая себя в зеркале, он не смог удержаться от широкой самодовольной улыбки. Он выглядел великолепно.
– Ох, Заступница, – охрипшим голосом промурлыкала с порога Кристабель. – Определенно, в мужчине в форме есть нечто особенное.
– Портной сшил форму точно по мне. Он что, шпионил за мной?
Кристабель слегка приподняла бровь.
– Я теперь точно знаю все твои размеры, – проворковала она. – А теперь пора собираться, мы скоро отправляемся.
Как ни странно, но его настроение значительно улучшилось, когда они подъехали к городу. Несмолкаемый гул мыслей и телепатических посылов подбодрил и немного успокоил Эдеарда. Знакомые очертания зданий, улиц и каналов вселяли уверенность, и он с радостью убедился, что на всем пути от конюшен никто не обратил на них внимания, хотя они даже не позаботились окутать себя пеленой уединения.
«Я дома», – решил он, когда гондола вывезла их по Главному каналу к Дворцу-Саду.
Друзья уже поджидали его в Мальфит-холле. Они встретили его радостными улыбками.
– Вы только посмотрите на него! – воскликнул Максен, дергая Эдеарда за рукав новенького мундира. Он бросил взгляд на Кристабель, о чем-то болтавшую с Кансин. – Ни о чем не хочешь объявить?
Эдеард нахмурился.
– Нет. Мы прекрасно провели время. А подробностей не ждите.
Максен и Бойд огорченно покачали головами.
– Ты так и остался деревенщиной, – грустно сказал Максен.
– Что?
– А у нас есть кое-какие новости для тебя, – с гордостью выпалил Динлей.
– Какие? – сдержанно поинтересовался Эдеард.
