– Что «конечно»? – спросил Эдеард.
– Я собираюсь объявить о выдвижении своей кандидатуры на пост мэра, – сказал Финитан. – И высылка бандитов станет моим основным обещанием жителям Маккатрана в предвыборной кампании.
– Что он сказал? – спросил Бойд по пути в участок Дживон после церемонии.
– Что собирается принять участие в выборах мэра, – ответил Эдеард. Он все еще не опомнился после заявления Грандмастера и чувствовал, как растет радостное возбуждение. Если Финитан будет у власти, многое удастся изменить. – Сегодня вечером в Голубой Башне состоится прием, и тогда он сделает публичное заявление.
– Да не Финитан, тупица, – рявкнул Максен. – Мастер Джулан.
– Джулан? Он ничего не говорил. Но с его поддержкой шансы Финитана увеличиваются.
– Ладно, – перебила его Кансин. – Забудем. А что сказал ты?
– Я сказал, что буду поддерживать его всеми доступными способами.
Друзья озадаченно переглянулись. Эдеард чувствовал, что они скрывают от него свои мысли, но оттенки раздражения и разочарования он все же успел уловить. И решил, что его недельный отпуск рассердил их больше, чем он рассчитывал.
– Ну и ладно, по крайней мере мы не бездельничали, – сказал Бойд, минуя главный вход участка. – К сожалению, и бандиты тоже. В прошлый четверг гондольеры вытащили из канала еще один труп. Второй сын торговца тканями из района Игади.
– Ох, Заступница, – воскликнул Эдеард. – Немного же им потребовалось времени, чтобы прийти в себя.
Они разместились в малом зале участка. Третья рука Динлея плотно прикрыла дверь. Кансин уселась на один из столов, поставив ноги на скамью. Максен приказал ген-мартышке принести воды.
– На этом приеме подавали самое дешевое вино, – пожаловался он, отпивая из стеклянной кружки несколько больших глотков.
Динлей подтащил скамью и сел напротив Эдеарда. Его лицо сияло от удовольствия. Бойд расположился рядом с ним, стараясь не показывать своего отношения к настроению приятеля.
– Так чем же им досадил второй сын? – спросил Эдеард.
– Ничем, – сказал Динлей. – Они лишь немного изменили тактику вымогательства денег.
– Умный ход, – заметил Максен, допивая вторую кружку воды.
– Они больше не мелочатся с хозяевами лавочек и павильонов, – пояснил Динлей. – Бандиты стали подыскивать более крупные цели, пока это торговцы средней руки. И у них не требуют денег – у них хотят отобрать долю в бизнесе.
– Это способ получать законный доход, – добавила Кансин.
– К примеру, у тебя есть склад, полный товаров. Некто приходит и предлагает продать ему долю в торговле. Но суть в том, что оплату он желает отсрочить до получения прибыли.
– Он утверждает, что сумеет повысить процент выручки, обычно они говорят так, – продолжил Бойд. – Как видишь, ничего криминального. Ничего такого, на что можно было бы пожаловаться констеблям или в суд.
– Вот только все знают, что это за покупатели и о чем они просят, – сказал Динлей. – Они и не скрываются. Если хозяин не соглашается, страдает кто-то из членов его семьи.
– Или даже умирает при невыясненных обстоятельствах, – добавил Максен, – как произошло с сыном торговца тканями. Это исключительный случай, но мы узнаём только о них.
– Значит, нам неизвестно, насколько распространилась такая схема, – сказал Эдеард.
– Нет. Зато очень многие жалуются на рост цен, а причин этому нет. Нет никакого дефицита, в порту полно кораблей, доставляющих товары, и городские склады заполнены до отказа.
– Средние и мелкие торговцы не объединяются ни в какие ассоциации, как хозяева магазинов и рыночные торговцы, – сказала Кансин. – Их конкуренция исключает любые формы сотрудничества.
– Но у них есть личная охрана, – возразил Эдеард.
– Ничего подобного, – ответил ему Динлей. – Ну разве что глава семьи берет с собой крепких парней, когда собирает выручку с розничных продавцов или платит капитану корабля, но ни о каких подготовленных отрядах охраны, как в благородных семействах, здесь говорить не приходится. У этих купцов, как правило, большие и ничем не защищенные семьи, а их деятельность составляет значительную часть экономики Маккатрана.
– Понятно, – протянул Эдеард. Он надеялся на небольшую передышку после возвращения, но, как оказалось, совершенно напрасно. – Значит, нам надо выяснить, кто…
– Не надо, – весело воскликнул Динлей.
– Не надо?
– Уже сделано.
– Ага. – Теперь ему стало понятно настроение в отделении. Он окинул взглядом самодовольно улыбающиеся лица. – Так для чего же вам нужен я?
– Для обеспечения поддержки грубой физической силой во время ареста, – с невинным видом произнес Максен.
Эдеард рассмеялся.
– Расскажите подробнее.
– Сначала плохие новости, – сказал Бойд. – У «Дома голубых лепестков» появился новый хозяин.
– Кто? – отрывисто спросил Эдеард.
Бойд искоса посмотрел на Динлея, словно ища у него поддержки.
– Буат.
– Никогда не слышал о таком.
– О нем никто не слышал, – сказал Бойд. – Вроде как он единокровный брат Иварла.
– Чудесно.
– А теперь хочешь услышать действительно плохую новость? – спросил Максен.
Эдеард бросил на него сердитый взгляд.
– Ходят слухи, что у Буата есть партнер.
– Продолжай.
– Ранали.
Эдеард уронил голову на руки и негромко рассмеялся. Ну конечно! Ведь Таннарл в тот злополучный день был заодно с Иварлом.
– Эдеард? – с недоумением окликнула его Кансин.
– На самом деле это хорошая новость, – сказал он.
– Разве?
– Мы наконец получили связь между бандитами и благородным семейством. Мы можем доказать, что они партнеры?
– Договор об аренде зарегистрирован в городском реестре, – сказал Динлей, снимая очки и протирая линзы. – Он считается конфиденциальным до тех пор, пока не будет совершено правонарушение в здании или его хозяином. Мы можем затребовать его через суд низшей ступени. Но там указан только тот, кто имеет право проживать в здании, а поскольку мы знаем, что Буат считается членом семьи, ничего нового нам это не даст. Устав корпорации, ведущей бизнес в «Доме голубых лепестков», будет представлен в гильдии клерков. Но условия бизнеса таковы, что имя Ранали нигде не упоминается.
– Так что, все это – лишь слухи?
Динлей пожал плечами:
– Да.
– И это все, что вы смогли разузнать в мое отсутствие?
– Мой будущий отец говорит, что критиковать умеет каждый, – с напускным унынием произнес Максен. – Нет, на самом деле мы вели трудную слежку в опасных условиях за мизерную плату и скудную благодарность нашего капрала и капитана участка.
