– Мне задали математику и физику, – вздохнула Люси. – Я плохо знаю математику.
– Попробую тебе помочь, – сказала я. – Хотя математика никогда не была моим увлечением в школе.
Со вздохом Люси открыла задачник и рабочую тетрадь.
– Дроби… – сказала она и подперла подбородок рукой.
Я просмотрела задания и почувствовала, что с этим я справлюсь. Примеры были довольно простыми, хотя я заметила, что в предыдущем упражнении Люси сделала несколько ошибок.
– Ты понимаешь, что такое дробь? – спросила я, возвращаясь к основам.
– Часть целого…
– Правильно, молодец. Число под чертой – это целое, а число сверху – количество частей. Если ты разрежешь торт пополам и съешь половину, то съешь одну часть из двух.
– И число под линией называется «знаменателем». А над линией – «числителем».
– Превосходно! – похвалила я.
– Это я понимаю, – мрачно сказала Люси. – У меня не получается складывать и вычитать…
– Давай разберемся во всем по порядку. Будем все делать постепенно.
Мы начали с первого вопроса и постепенно выполнили все примеры на сложение дробей. Хоть я и помогала, но Люси все вычисления делала самостоятельно – так она обретала уверенность в себе и одновременно училась. Затем мы перешли к вычитанию, и Люси все сделала сама, а я просто сидела рядом, готовая прийти на помощь, если понадобится.
– Отлично! – похвалила я. – Вот видишь, ты все можешь сделать сама.
Люси польщенно улыбнулась.
– Вам нравится помогать детям, верно? – спросила она, глядя на меня.
– Да, наверное, да…
– А почему?
Я слегка опешила. Мне никогда не задавали такого странного вопроса. И собственная откровенность удивила меня саму.
– Когда мы что-то делаем правильно, то лучше относимся к самим себе. Мне было трудно делать уроки. У нас были отличники, которым все давалось легко. А я сидела в классе и пригибалась, чтобы учительница не вызвала меня к доске. И когда родители помогали мне делать уроки, это было так здорово! Мне нужно было просто объяснить все еще раз – как тебе сейчас. И я решила помогать своим детям.
– И когда я здесь, я – одна из ваших детей?
– Конечно, солнышко.
По улыбке Люси я поняла, как много для нее значат мои слова. Сердце у меня сжалось от боли.
Люси принялась за следующее задание, а я заглянула к Адриану – не нужно ли ему чем-то помочь. Он со всем справлялся самостоятельно. Я сказала Люси, чтобы она позвала меня, если понадобится, и пошла в гостиную слушать, как Пола читает.
– У Люси сложные уроки? Труднее, чем у Адриана? – спросила Пола.
– Да, – ответила я, зная, что Люси меня слышит. – И она со всем справляется.
Пока Пола читала, Люси все делала сама. Когда мы закончили, я пошла посмотреть, как у нее дела.
– Я почти закончила, – сказала она. – Вы можете проверить?
– Конечно, дорогая.
Я проверила все задачи и заметила пару ошибок.
– Проверь еще раз два этих примера, – сказала я, указывая на них.
– Это неправильно, да? – испуганно спросила Люси, мгновенно теряя всякую уверенность.
– Ты сделала две маленькие ошибки – и все. Все остальное правильно.
Я подождала, пока Люси все исправит и покончит с математикой.
– Отличная работа! Что еще тебе задали?
– Физику, – проворчала девочка.
Она отложила учебник математики и взялась за физику.
– Нам нужно описать научный эксперимент, – сказала Люси, открывая учебник и рабочую тетрадь.
Все страницы рабочей тетради пестрели исправлениями учителя. В описании последнего эксперимента я заметила множество орфографических и синтаксических ошибок. Там не было ни одного полного предложения. Я спокойно взяла у Люси карандаш и стала поправлять черновик, объясняя, в чем были ее ошибки.
– Спасибо, – искренне поблагодарила она.
Я оставила Люси переписывать черновик в рабочую тетрадь в разделы «Задача», «Механизм», «Метод» и «Выводы», а сама пошла играть с Полой и готовить ее ко сну. Когда я вернулась, Люси уже закончила делать физику и складывала учебники.
– Все сделала?
Она кивнула.
– Спасибо, что помогли мне.
А потом я сказала Люси, что завтра после школы к нам придет Джилл.
– А в пятницу – Стиви. Ты, наверное, уже привыкла к посещениям социальных работников, когда жила в других семьях.
Люси замерла. Лицо ее помрачнело.
– Вы можете разговаривать с ними… А я не буду! Я ненавижу чертовых социальных работников!
Она швырнула сумку на пол, выбежала из гостиной, взлетела по лестнице и захлопнула за собой дверь.
Я была поражена такой переменой. Ярость Люси меня напугала. Приемные дети порой ругались, иногда даже на меня. Многие дети страдают из-за того, как к ним относились. Но ведь Люси только что искренне благодарила меня за помощь. А теперь она взорвалась – и из-за сущей мелочи.
Я дала девочке несколько минут успокоиться, но не стала ждать слишком долго. Если бы она пробыла в моем доме достаточно времени, я бы знала ее лучше. И тогда я поняла бы, можно ли оставить ее в одиночестве. Но Люси заперлась в ванной и готова была просидеть там несколько часов, как в доме Пэт и Терри. В моем доме запереться невозможно – все замки свободно открываются снаружи. Но я беспокоилась, чтобы девочка не поддалась отчаянию и не совершила чего-то ужасного – она могла забаррикадироваться в своей комнате или даже причинить себе вред. За моими плечами имелся большой опыт общения с приемными детьми. Я сталкивалась с самым разным поведением. И сейчас инстинкт подсказывал, что Люси не следует оставлять в одиночестве надолго. Мне нужно было подняться к ней.
По пути я заглянула в комнату Полы – не разбудили ли ее крики Люси, – но дочка спокойно спала. Потом я постучала к Адриану, заглянула к нему и спросила:
– С тобой все в порядке?
– Что случилось с Люси? – спросил он.
– Она расстроена, и я иду к ней. Не волнуйся.
Адриан кивнул и снова уткнулся в книгу.
Я закрыла дверь и пошла к Люси. Там было тихо.
– Люси? – позвала я, постучав в дверь. – Можно мне войти?
Тишина. Я еще раз постучала и осторожно приоткрыла дверь. В комнате было темно. Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте после яркого света. Люси лежала ничком, уткнувшись лицом в сгиб локтя.
– С тобой все в порядке, дорогая? – осторожно спросила я, сделав пару шагов.
– Уходите, – пробормотала девочка, не поднимая головы. – Оставьте меня в покое.
