Адриан еще не вернулся. Когда через пятнадцать минут приехала Стиви, ее встречали только мы с Тошей. Я открыла дверь, Стиви увидела кошку и завизжала:
– Я ненавижу кошек! У меня аллергия! Уберите ее немедленно!
Убирать Тошу не пришлось. Крики Стиви так ее изумили, что она скрылась в мгновение ока. Так я познакомилась с социальным работником Люси.
– Рада познакомиться, – сказала я. – Могу я взять ваше пальто?
– Нет, я не буду раздеваться, – ответила Стиви.
Я провела ее в гостиную, предложила что-нибудь выпить.
– Воды, пожалуйста, – попросила она.
Я пошла налить стакан воды. Когда я вернулась в гостиную, Стиви все еще стояла.
– Садитесь, – предложила я.
– Куда? Где у вас сидит кошка? Я не могу сидеть рядом с кошкой – у меня аллергия. Я буду чихать без остановки.
– Обычно она сидит здесь, – сказала я, указывая на любимое Тошино кресло у окна. – Но я регулярно чищу всю мебель пылесосом.
Стиви села на диван, как можно дальше от кресла Тоши. Портфель она поставила на пол рядом с собой.
– Где Люси? – довольно резко спросила она.
– В своей комнате, – ответила я. – Я попытаюсь уговорить ее спуститься попозже, но, боюсь, пока что она настроена против социальной службы. С Джилл она тоже не захотела встречаться.
– Мне все равно нужно ее увидеть, – упрямо ответила Стиви.
– Да, да, я все понимаю. Если она не захочет спуститься, мы с вами поднимемся в ее комнату.
Я знала, что социальному работнику во время визита обязательно нужно увидеть ребенка. Джилл отвечала за меня, поэтому могла и не встречаться с Люси.
Стиви открыла портфель и достала стопку бумаги.
– Вот необходимые документы, – сказала она, передавая стопку мне. – Вы можете изучить их позже.
– Спасибо, – вежливо ответила я, откладывая бумаги на диван.
– Ну, как она? – спросила Стиви, доставая ручку и блокнот. – Джилл сказала, что у вас есть какие-то проблемы.
– Да почти нет, – ответила я. – Люси хорошо осваивается. Это не проблемы, скорее, тревога…
– Продолжайте, – резко сказала Стиви, нацеливаясь ручкой на блокнот. Я подумала, что при такой манере поведения неудивительно, что Люси не хочет с ней общаться.
– Меня волнует питание…
Я рассказала, что Люси ест очень мало, относится к еде с подозрением, что она очень худенькая. Я спросила о медицинской карте.
– Люси прошла медосмотр, – словно защищаясь, ответила Стиви. – Карту вы получить не можете, это конфиденциальная информация. Но уверяю вас, с ее здоровьем все в порядке.
– И там ничего не сказано о питании или весе?
– У нее малый вес. На грани нормы. Последний опекун подозревал анорексию, но подозрения не подтвердились. Когда Люси окажется в постоянной семье, мы отправим ее на терапию. После решения суда.
– Но это будет через год…
– Да. Но мы не начинаем терапию, пока ребенок не поселится в постоянной семье. А ваш дом для нее не постоянный. Вы – опытный опекун, вы должны все понимать: терапия – процесс длительный, а эмоции и боль лучше проявлять в стабильной, постоянной обстановке. Если в течение ближайших месяцев ваша тревога не пройдет, мы отправим Люси на новый медосмотр. Но это ей может не понравиться. Вам же не нравится раздеваться перед посторонними людьми, верно?
Это замечание показалось мне странным. Мы же говорили о враче и о состоянии, угрожающем жизни. Впрочем, я говорить ничего не стала.
– Что-нибудь еще? – спросила Стиви.
– Обвинения в адрес отчима, Дейва…
– Да, Джилл мне говорила. Об этом упоминается в документах. Дело было расследовано, и никаких подтверждений мы не обнаружили.
– Понимаю, – задумчиво сказала я, глядя на Стиви. Я думала, что она расскажет мне об этом подробнее, но она отвела глаза и явно ожидала следующих моих слов.
– Я встретилась с учительницей Люси. Насколько мне известно, Люси отстает в учебе, и я буду помогать ей с уроками.
– Не слишком давите на ребенка, – сказала Стиви. – Она и без того натерпелась.
– Не собираюсь я на нее давить! Люси довольна, что я ей помогаю. Она была так рада, что сумела сделать всю домашнюю работу по математике. Она стала гораздо увереннее в себе.
– Что вы собираетесь делать относительно ее культурных потребностей? – спросила Стиви. Я не успела ответить, как она добавила: – Я хотела, чтобы приемная семья соответствовала ее этническому происхождению, но найти такую не удалось.
Я почувствовала, что она вот-вот добавит: «Поэтому вам пришлось принять на себя этот груз». Возможно, в этом и крылась причина ее враждебности. Она сама имела смешанное происхождение, хотя не была наполовину тайкой, как Люси. По-видимому, поэтому ее так волновала эта проблема. Она придавала ей больше значения, чем другой социальный работник. Но, как большинство приемных опекунов, я привыкла присматривать за детьми разного этнического происхождения и гордилась своими успехами. Впрочем, большинство этих детей родились в Великобритании и считали себя британцами.
– Насколько мне известно, Люси родилась в нашей стране, и мать ее – англичанка? – спросила я.
– Да, а отец ее таец, о чем давно забыли, – ответила Стиви. – Люси воспитывали белые англичане. Я попытаюсь найти ее отца и установить какой-то контакт, но вы должны начать прививать ей позитивную культурную идентичность. Рассказывайте ей о Таиланде, готовьте тайскую еду, повесьте тайский флаг в ее комнате и фотографии этой страны.
Я не стала говорить, что Люси – настоящая англичанка, а просто кивнула. Тут открылась входная дверь. Адриан вернулся из школы.
– Это мой сын, – пояснила я Стиви.
Адриан поздоровался с нами из коридора и скрылся на кухне.
– Я попытаюсь установить контакт и с матерью Люси тоже, – продолжала Стиви. – Люси не виделась с ней более шести месяцев, а в прошлом году они встречались всего два раза. Пока я не знаю, где она находится, но, как только это станет мне известно, я договорюсь, чтобы они встретились. Полагаю, это все.
– Вы не хотите еще что-нибудь рассказать мне о Люси, чтобы мне было легче поладить с ней? – спросила я.
– Все, что вам нужно знать, содержится в документах, – ответила она, указывая на стопку бумаг на диване.
Я в этом сомневалась. В таких документах обычно содержится лишь общая информация о ребенке, но никаких важных деталей. Вряд ли я смогу разобраться в прошлом Люси по этим бумагам. Приемные опекуны обычно полагаются на социальных работников. Но некоторые из них оказывают реальную помощь, другие же нет.
– У Люси нет других родственников, кроме матери?
– Конечно есть, – довольно резко ответила Стиви. – У нее есть отец, хотя я не уверена, что он в Англии. У нее есть двое дядей по материнской линии, хотя она с ними не встречалась. У нее есть родная бабушка и еще двоюродная по матери. Люси какое-то время жила у тети в младенчестве.
