– У нее есть бабушка? – удивленно спросила я. Когда мы говорили о моих родителях, с которыми я собиралась ее познакомить, она даже не упомянула о ней.
– Насколько нам известно, Люси никогда ее не видела. Бонни не общается с семьей. У нее тоже непростая жизнь.
Я печально кивнула.
– Что ж, хотя бы Люси избавлена от дальнейших страданий, – сказала я, стараясь сосредоточиться на позитиве.
– Социальная служба собирается передать ее под полную опеку, – пояснила Стиви, не желая понимать моих чувств. – Если найдется родственник, ее передадут ему. Если нет, то найдем приемную семью, соответствующую ее культурным потребностям.
Я кивнула.
– Люси хочет ездить в школу на автобусе. Можно ей позволить?
– Конечно, а почему бы и нет? Она не склонна к побегам. Да и бежать ей некуда.
– Я просто хотела сначала с вами посоветоваться…
– Если это все, – оборвала меня Стиви, убирая ручку и блокнот, – я хочу ее увидеть.
Я поднялась и повела ее наверх в комнату Люси. Я постучала в дверь и сказала:
– Люси, Стиви хочет увидеться с тобой. – Я чуть-чуть приоткрыла дверь. – Ей можно войти?
– Нет! – громко ответила Люси. – Ей нельзя!
Я посмотрела на Стиви и открыла дверь чуть шире, чтобы заглянуть в комнату. Люси сидела на кровати, прижав к груди мистера Банни.
– Ей нужно увидеть тебя, дорогая. Чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
– Скажите ей, что со мной все в порядке, – грубо ответила Люси.
– И мне нужно поговорить с тобой, – из-за моего плеча добавила Стиви.
– Уходи! Я не хочу с тобой разговаривать!
– Не будь грубой, дорогая… Стиви просто хочет помочь…
– Мне не нужна ее помощь!
– Дело твое, – пожала плечами Стиви. Я подумала, что она пошутила, чтобы разрядить атмосферу, но это было не так.
– Катись отсюда! – крикнула Люси.
– Люси! – остановила я девочку. Мне было стыдно за ее грубость. Как опекун, хоть и временный, я отвечала за ее поведение.
– Если ты не хочешь, чтобы я входила, подойди к двери, – сказала Стиви.
– Нет! Я с места не сдвинусь!
Порой Люси была очень упрямой. Я вспомнила Пэт и Терри, которые несколько часов уговаривали ее выйти из ванной, но потом все равно пришлось ломать дверь. Было ясно, что Люси не выйдет и к двери не подойдет. Я отодвинулась, чтобы Стиви видела комнату и Люси.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Стиви от дверей.
– Нет! – ответила Люси.
– Я пытаюсь организовать тебе встречу с матерью, – сказала Стиви, но Люси не ответила. – Я пытаюсь найти твоего отца и дядей, чтобы узнать, не смогут ли они забрать тебя к себе.
Хотя все это было правильно и соответствовало правилам работы социальной службы, я подумала, что не стоило упоминать о возможности нового переезда, когда Люси прожила у меня всего неделю.
– Мне нет дела! – ответила Люси. – Делайте, что вам хочется. Вы все равно так поступите!
Мне было стыдно за ее поведение, но я понимала причины ее гнева.
– Люси, ты же большая девочка, – попыталась я урезонить ее. – Поговори со Стиви нормально.
Ответа не было.
– Ну хорошо, – сдалась Стиви. – Я тебя видела. Буду держать вас в курсе. Пока.
Она закрыла дверь в комнату Люси и направилась к лестнице. Я пошла за ней. Когда мы уже спустились, из комнаты Люси донесся грохот. Я побежала наверх, а Стиви пошла за своим портфелем в гостиную. Я постучалась и вошла. Люси сидела на кровати, прижав мистера Банни к груди. Стол был перевернут. Глаза девочки блестели, она была готова разрыдаться.
– Я сейчас к тебе вернусь, – сказала я.
Я быстро вышла на лестницу. Стиви забрала свой портфель и собиралась уходить.
– Люси плохо, – сказала я. – Не могли бы вы уйти?
– Разумеется, – кивнула она, а потом без тени иронии добавила: – Хороших выходных.
И социальный работник Люси покинул мой дом.
Глава шестнадцатая
Проверка границ
Адриан и Пола выскочили на лестницу, привлеченные шумом.
– Все нормально, – успокоила я их. – В комнате Люси перевернулся стол. Мне нужно поговорить с ней, а потом я приготовлю ужин.
В нашем доме перебывало много приемных детей, и дети знали, что громкий шум и последующий разговор означают, что ребенку плохо и ему нужна моя помощь. Адриан и Пола вернулись к себе, а я пошла к Люси. Свет был включен. Я села на кровать, стараясь не касаться Люси. Девочка сидела на кровати, мистер Банни сидел у нее на коленях. Она явно разговаривала с игрушкой. Мы помолчали, а потом я сказала:
– Стиви говорит, что на следующей неделе ты можешь ездить в школу на автобусе. Это хорошо.
Люси пожала плечами, словно ее это не волновало. Она молчала, и я заговорила первой:
– Знаешь, мы все порой злимся, но все же лучше поговорить. Думаю, тебе многое нужно рассказать. Ты пыталась разговаривать с социальными работниками?
– Нет смысла, – резко ответила Люси. – Они не слушают.
– Уверена, что слушают… Хотя они не всегда могут поступать так, как тебе хотелось бы.
Многие дети, находящиеся под опекой, хотят вернуться домой и винят социальных работников в том, что этого не происходит. Впрочем, судя по всему, враждебность Люси была вызвана чем-то другим.
Люси пожала плечами.
– Мистер Банни думает так же, как и я, правда? – сказала она, глядя на кролика. – Он не разговаривает с социальными работниками. Он всегда со мной, когда они приходят. И раньше был. Он знает, что они мне не помогут.
– Мистер Банни с тобой уже очень долго? – спросила я. Люси кивнула. – И что бы он рассказал мне, если бы мог?
Детям иногда легче высказать то, что у них на душе, через любимую куклу или игрушку. Игрушки могут сказать то, чего не могут сами дети.
Люси выпрямилась, глаза ее блестели от непролитых слез. Она по-прежнему смотрела на мистера Банни.
– Думаешь, он рассказал бы мне что-нибудь?
Люси помолчала, а потом, не отрывая взгляда от мистера Банни, сказала:
– Он бы рассказал, что социальные работники приходили ко мне много раз, но ни разу не помогли. Он сказал бы, что я часто оставалась в голоде и холоде и мне приходилось стирать свою одежду в холодной воде. Он сказал бы, что мои тети и отчим плохо ко мне относились. Я хотела жить с Сэмми или с кем угодно, но они не разговаривали со мной. Они разговаривали с моими тетями и отчимом, но не со мной. Я была так несчастна, что хотела умереть.
Холодок пробежал по спине от этих слов. Как бы я хотела больше знать о прошлом Люси!
