Когда Дэвид уехал, я разобрала его чемодан и игрушки, чтобы, вернувшись, он почувствовал себя дома. Часть игрушек я оставила внизу, чтобы было чем играть в гостиной. Люси сидела в своей комнате. Она услышала, как я устраиваю комнату Дэвида, и пришла ко мне. Какое-то время она стояла молча, а потом сказала:
– Простите, что я так ужасно отнеслась к приезду Дэвида. Он мне очень понравился.
– Я знаю, – кивнула я. – И это хорошо.
Впрочем, Люси часто раскаивалась, и я уже привыкла к ее извинениям. Но на этот раз она сказала что-то новое:
– Не знаю, почему вы до сих пор держите меня в своем доме. Другие сразу отказывались.
Я отвлеклась от чемодана Дэвида и внимательно посмотрела на девочку.
– Мне нравится, что ты живешь у меня, – сказала я. – Ты мне нравишься. И я понимаю, что тебе больно.
Люси отвернулась.
– Вы многого не понимаете, – тихо сказала она. – Вы многого не знаете. Не знаете того, что заставляет меня плохо вести себя.
Я печально улыбнулась.
– Ты не первый ребенок под моей опекой, у кого есть секреты. Надеюсь, когда-нибудь ты мне расскажешь. Или расскажешь психологу, когда начнешь проходить терапию. Но одно я знаю точно: Люси, что бы с тобой ни случилось, это не твоя вина. Что бы тебе ни говорили! Поняла, солнышко?
Люси пожала плечами.
– Наверное… – А потом, удивленно нахмурившись, она спросила: – А откуда вы знаете, что мне говорили, что это моя вина?
– Потому что дурные взрослые всегда говорят это детям, которым причиняют боль. Чтобы дети чувствовали себя виноватыми и никому не рассказывали.
Люси посмотрела на меня и тут же отвела взгляд.
– Я не буду вести себя плохо, пока здесь Дэвид.
– Вот и хорошо. Ему понравится играть с тобой.
За те две недели, что провел в нашем доме Дэвид, поведение Люси заметно улучшилось. Она больше не устраивала истерик, а я не чувствовала, что хожу по лезвию ножа в ожидании очередного скандала. Люси стала вежливой и приветливой. Она с удовольствием помогала мне присматривать за Дэвидом. Она была вежлива с Адрианом, Полой и моими родителями – свой гнев она направляла на меня. Возможно, Джилл была права, говоря, что Люси получает слишком много внимания, а присутствие Дэвида позволит нам переключиться, и Люси поймет, что в мире есть и другие дети, которым живется нелегко, но которые находят силы смеяться. Не знаю, что сыграло свою роль, но я была рада переменам, произошедшим с Люси, – атмосфера в доме заметно улучшилась. Я заметила, что она стала лучше есть. Все еще немного, но после появления Дэвида Люси стала чувствовать себя за столом гораздо спокойнее и есть стала больше.
На второй неделе после появления Дэвида к нам приехала Стиви. Она приехала в половине пятого. Люси играла в гостиной с Дэвидом и Полой. Стиви поздоровалась. Не посмотрев на нее, Люси тут же ушла в свою комнату. Я извинилась перед Стиви, но не стала подниматься и уговаривать Люси поговорить с социальным работником. Впрочем, Стиви этого и не ожидала. Она пробыла у нас полчаса. Я рассказывала ей о Люси, а Пола развлекала Дэвида. Стиви настойчиво расспрашивала меня, как я удовлетворяю культурные потребности Люси. Я рассказала о нашем тайском ужине и о том, что я рассказываю Люси о Таиланде при каждом удобном случае.
– А вы повесили в ее комнате тайский флаг?
– Нет, но обязательно повешу. – Я напрочь об этом забыла.
Я рассказала, что хотя питание Люси все еще меня беспокоит, но после появления Дэвида она стала есть лучше. Стиви это записала. Она сказала, что все еще пытается разыскать родственников Люси – ее отца и дядей. Ей все же нужно было осмотреть комнату девочки – это обязательное требование социальной службы. Мы поднялись наверх, я постучала и открыла дверь. Люси отказывалась говорить со Стиви, но Стиви увидела достаточно для своего отчета. Когда мы спускались, из комнаты Люси выскочила Тоша и кинулась к лестнице. Стиви отшатнулась и взвизгнула.
– Извините, – сказала я, пытаясь поймать перепуганную кошку. – Я давно выпустила ее и не знала, что она здесь.
Я услышала смех Люси.
Когда Стиви уехала, я напомнила всем, чтобы во время ее визитов кошку в гостиную не впускали. У Стиви аллергия на кошек.
Люси усмехнулась.
– А Тоша хотела поздороваться со Стиви, – сказала она.
Адриан громко расхохотался.
– Пожалуйста, больше этого не делай, – попросила я. – Ты же знаешь, что у Стиви аллергия на кошек.
Конечно, Люси это знала. Она потому и притащила кошку к себе – чтобы доставить Стиви неприятность.
Я думала, что после отъезда Дэвида поведение Люси сразу же ухудшится. Она хорошо себя вела ради мальчика, а теперь можно было не притворяться. Впрочем, хоть я и не могла назвать ее ангелом, но поведение ее стало лучше, и она стала больше есть.
– Вам придется чаще помогать нам в таких делах, – сказала Джилл, когда я рассказал ей об этом.
– Только не сразу, – попросила я. – Мне нужно немного отдохнуть.
Не уверена, что социальные работники понимают, как тяжело присматривать за детьми.
Весна сменилась летом. Люси добилась значительного прогресса и дома, и в школе. Мисс Коннор говорила, что очень довольна ее успехами. Она поблагодарила меня за ту помощь, которую я оказываю девочке с уроками, но упомянула, что друзей у Люси все еще практически нет. Девочка словно окружила себя защитным барьером и ни с кем не хочет сближаться. Люси разговаривала с другими детьми, но по-настоящему ни с кем не дружила. Мисс Коннор поручила ей шефство над новенькой девочкой: ей нужно было показывать школу, обедать вместе с ней и помогать ей освоиться. Люси все сделала, но дружбы, на которую надеялась учительница, так и не сложилось. Мисс Коннор предложила Люси пригласить эту девочку домой, чтобы как следует подружиться. Но Люси ответила, что ей не стоит заводить друзей, потому что она все равно их потеряет – ведь через год ей придется переезжать. Это расстроило учительницу и меня тоже. Но мы обе понимали, что в словах Люси есть правда. Когда суд примет решение, Люси наверняка придется переехать в другое место и сменить школу.
– Надеюсь, это случится побыстрее, чтобы Люси не пришлось провести так всю жизнь, – сказала учительница.
Но по опыту я знала, что колеса правосудия вращаются медленно.
К июлю, когда Люси жила с нами уже пять месяцев, я могла с твердой уверенностью сказать, что худшее ее поведение осталось в прошлом. Она иногда раздражалась и злилась, но так ведут себя все дети. Единственное, что злило ее по-настоящему, это любые разговоры о ее социальном работнике и посещения Стиви. Не то чтобы она не любила именно Стиви. Люси была настроена против всех социальных работников, потому что они не помогли ей, когда она была маленькой. Я не могла объяснить, что это не вина Стиви. И каждый раз, когда Стиви появлялась – вместе с ней появлялась и Тоша. Я понимала намерение девочки, но меня беспокоило ее невнимание к здоровью другого человека. И я сказала, что, если это повторится, я запрещу Люси смотреть телевизор.
