– Нет, это только ваше время – вас и вашей дочери, – сказала я. – Я вернусь через час.
– Открой подарки, мама, – предложила Люси, садясь рядом с ней.
– Конечно, – ответила Бонни. – Сейчас… Сначала я прочитаю открытку, а потом открою подарки. Ой, тут целых три подарка!
Она вела себя, как маленький наивный ребенок. Это было очень трогательно. Выходя, я думала, что эта мать нуждается в опеке не меньше, чем ее ребенок. Как бы мне хотелось взять Бонни домой и позаботиться и о ней тоже!
Глава двадцать пятая
Гроза
Пока Люси общалась с матерью, я немного прогулялась. Но день выдался таким холодным, что мне пришлось вернуться в центр. Я устроилась в зале ожидания и стала листать оставленные кем-то старые журналы. Мысли мои постоянно возвращались к Бонни и Люси, к тому, что происходит в Красной комнате. С момента их последней встречи столько произошло. Интересно, расскажет ли Бонни о суде и о том, почему Люси осталась со мной. Я чувствовала, что мне нужно что-то ей сказать, заверить, что Люси будет хорошо с нами, подтвердить свою ответственность за будущее девочки. Я решила подождать, что скажет Бонни, и уж потом говорить что-то самой.
Время встречи подходило к концу. Я поднялась и направилась в Красную комнату. Постучавшись, я вошла. В комнате было очень тихо – точно так же, как в прошлый раз. Бонни и Люси сидели на диване – близко, но не касаясь друг друга. Я улыбнулась. Сотрудница центра сказала:
– Пора собираться.
Люси достаточно было положить лишь колоду карт, которую она держала в руках. Больше никаких игр и игрушек я не заметила.
Люси поднялась и отнесла карты в шкаф.
– Во что вы играли? – спросила я, нарушая молчание.
– В «дурака», – ответила Люси.
– Это единственная игра, которую я знаю, – со смущенной улыбкой пояснила Бонни.
– Это веселая игра, – улыбнулась я. – Мы часто играем в нее дома.
Вообще-то это игра для маленьких детей, и играли мы в нее лишь тогда, когда под опекой оказывались малыши.
Снова наступила тишина. Люси подошла к дивану, взяла свое пальто с ручки кресла. Бонни поднялась и взяла свою куртку.
– Спасибо за подарки, – сказала она мне.
– Пожалуйста. Социальный работник дал вам мой телефон?
– Да, спасибо. Будет приятно иногда поболтать с Люси. Но не волнуйтесь, я не буду назойливой. Я не стану постоянно названивать.
– Звоните, когда захотите, – ответила я. Сердце мое разрывалось от боли.
Я знала, что испытываю судьбу – Бонни действительно может названивать постоянно, и это будет беспокоить Люси. Впрочем, по тому, что я знала о Бонни, мне казалось, что этого не произойдет.
– Я позабочусь о Люси, – добавила я.
– Я знаю, – кивнула Бонни. – Люси рассказала мне, как ей хорошо с вами. Мне никогда не отблагодарить вас за то, что вы для нее сделали. Она так часто переезжала. И не все были к ней так добры, как вы.
Комок подкатил к горлу. Спокойствие Бонни, полное отсутствие обиды за то, что я отобрала у нее дочь, были удивительны. Мне захотелось обнять ее. Но я не сделала этого, потому что понимала – ей это может не понравиться.
– Не нужно меня благодарить. Мы все очень рады, что Люси может остаться. Может быть, когда-нибудь вы сможете познакомиться с Адрианом и Полой.
– Да, я хотела бы… Спасибо.
Она повернулась к Люси:
– Что ж, до свидания, дорогая. Береги себя и будь хорошей девочкой.
– До свидания, – ответила Люси.
В этом холодном прощании было нечто очень грустное и немного странное. Ведь дома Люси постоянно обнималась со всеми. Я не стала протягивать Бонни руку, сомневаясь, что она ее примет, и просто сказала:
– Берегите себя, Бонни. Звоните, когда захотите.
– Обязательно, – со слабой улыбкой ответила она.
Я чувствовала, что упустила возможность сказать ей что-то важное, но не могла придумать. Все казалось мне тривиальным и слишком покровительственным. Бонни взяла пакет с подарками и села на диван, ожидая, когда мы уйдем.
– Пока, мама! – крикнула Люси, выходя из комнаты.
– Пока, дорогая, – ответила Бонни.
Когда мы выходили, я повернулась и улыбнулась Бонни в последний раз. Она сидела на диване, прижимая пакет с подарками к груди, как самую большую свою ценность. Пожалуй, так оно и было. Она напомнила мне детей беженцев, которых я видела на фотографиях. Все их имущество сложено в сумке, и они прижимают сумку к груди, чтобы ее никто не отобрал.
Люси взяла меня под руку, и мы вышли из центра. То, что она простилась с матерью без эмоциональных сцен, было для меня облегчением. Обычно ребенку требуется несколько дней, а то и недель, чтобы оправиться от эмоционального расставания. Я надеялась, что у Бонни есть друзья, которые смогут ее поддержать. Она показалась мне такой одинокой и несчастной – а ведь всем нам нужен хотя бы кто-то, кому мы можем выплакаться.
На следующее утро приехала Джилл. Она спросила, как прошла встреча. Я все рассказала и поделилась своей тревогой за Бонни.
– Социальная служба предложит ей психологическую помощь? – спросила я, зная, что некоторым родителям, дети которых оказываются под длительной опекой, это необходимо.
– Лили наверняка ей предложила. Хотя, зная образ жизни Бонни, она вряд ли останется на одном месте достаточно долго, чтобы пройти курс психологической поддержки. – И я была согласна с Джилл. Она сменила тему: – Бонни подарила Люси подарок на день рождения? Она писала об этом в открытке…
– Нет, но Люси и не ждала. Так что разочарований не было.
– Как всегда, – сухо заметила Джилл. – Но лучше не давать обещаний, если не можешь их сдержать.
– Не думаю, что у Бонни есть деньги на подарки.
– Наверное. Мне тоже так кажется.
Из большого портфеля Джилл достала пачку документов.
– Это ваше обращение в комиссию, – пояснила она. – Вы уже являетесь опекуном Люси, и мы можем ускорить процесс. Если бы она не находилась в вашей семье, то задача была бы более сложной и продолжительной. Не волнуйтесь, я вам во всем помогу.
Я подвинулась ближе, чтобы видеть бумаги, и Джилл раскрыла папку.
– Сначала основы – базовая информация, я взяла это из наших документов. Я все проверила, тут все в порядке.
Я кивнула, скользя взглядом по страницам.
– Теперь ваша опекунская история. Все, чему вы научились, присматривая за детьми. Об этом говорится в материалах вашей последней оценки – вы это читали и подписывали. – Я кивнула и перелистнула несколько страниц. – А дальше информация о вашей семье и отметка о том, что вы все осознаете последствия принятого решения о долгосрочной опеке. Здесь ваши мотивы, по которым вы решили оставить Люси. Здесь написано, как вы опекали Люси и помогали ей. И это заслуживает восхищения, – добавила Джилл.
