Государь обращался к небесам, остальные прихожане во все глаза смотрели на него, затаив дыхание и забывая даже креститься. Не каждый день увидишь самого царя, великого государя всея Руси вот так, совсем рядом – не заслоненного от простых людей десятками спин придворной знати!
Закончив молитву, Алексей Михайлович исповедался, получил отпущение грехов и с явным облегчением направился к выходу, скользнув безразличным взглядом по прихожанам: по собольим шапкам и куньим воротникам, по самоцветным кокошникам и жемчужным ожерельям, по высоким лбам, вздернутым подбородкам, белым щекам, по коралловым губам и синим глазам.
По пронзительному карему взору.
Карему взору на прекрасном лице – румяном и тронутым слабой таинственной улыбкой…
Алексей внезапно ощутил, как резко остановилось в груди сердце, будто бы его вдруг сжала сильная холодная рука, и одновременно все тело высокого плечистого паренька бросило в жар. Царь замер. Затем повернулся и двинулся вперед, самим своим обликом раздвигая прихожан, словно порыв ветра раскидывал в стороны сухую осеннюю листву. Взял за руку незнакомку в бархатном сарафане, с жемчужным ожерельем на шее.
– Как твое имя, неведомая княжна, – вопросил он тихо, – и что за счастливый случай привел тебя в этот храм?
В соборе повисла гнетущая тишина всеобщего изумления. И потому даже негромкий ответ девушки прозвучал оглушительно, многократно отразившись от арочных сводов и каменных стен:
– Мария Милославская я, государь. Дщерь боярина Ильи Милославского.
– Кланяйся, кланяйся! – сразу с двух сторон зашипели княгиня Долгорукая и Илья Данилович, однако ни девушка, ни царь их словно бы не услышали, глядя друг другу прямо в глаза. И думали, похоже, об одном и том же. О том, что если сейчас, в этот самый миг, они разойдутся в стороны, то больше уже нигде и никогда в жизни друг друга больше не увидят.
– Идем со мной! – вдруг крепко сжал пальцы девицы государь и быстро потянул Марию за собой.
– Ты куда?! – растерянно выдохнул боярин Милославский.
– Ты куда? – не менее изумленно сглотнул патриарх.
– Куда?! – кинулся следом Борис Иванович.
Святитель Иосиф в своих одеждах и в силу возраста поспеть за остальной свитой не смог. Не стал даже и пытаться, просто осенив себя широким крестным знамением. Все остальные прихожане вперемежку со стражниками поспешили за царем и молодой девицей.
Алексей Михайлович почти выбежал из собора, не отпуская прекрасную девицу, поспешил к крыльцу. Однако юбки сарафана не позволяли боярышне поспевать за ним, и юному царю пришлось замедлить шаг.
– Алексей, стой! – выскочил вслед за воспитанником боярин Морозов. – Стой, не смей!
Бориса Ивановича почти нагнали князь Дмитрий Долгорукий и боярин Илья Милославский. Они бежали молча – не сразу сообразишь, что кричать, когда властелин открыто похищает твою дочь!
От ступеней Успенского собора до крыльца Теремного дворца всего полторы сотни шагов. Несмотря даже на юбку, путающую ноги Марии, боярин Морозов смог нагнать своего воспитанника только на ступенях. Не схватить – окликнуть:
– Что ты творишь, Алексей?! Ты же ее позоришь!
Юный царь оглянулся, и Борис Иванович крикнул снова:
– Стой, Алексей! Ты позоришь эту девицу! Ты украл ее у родителя и тащишь в свой дом! Это же полное бесчестье!
Эти слова заставили паренька остановиться. Однако он все равно спрятал Марию за спину и упрямо заявил:
– Я ее не отдам!
– Ты бесчестишь сию девицу, – громким шепотом повторил боярин Морозов, подходя ближе. – Подумай сперва о ней, Алексей! Еще шаг – и ты изувечишь ее судьбу!
– Я не могу с ней расстаться, дядька, – покачал головой юный царь. – Я не для того ее нашел, чтобы сразу потерять!
Борис Иванович повел плечами, сглотнул, подумал. Медленно кивнул.
– Ты не расстанешься, – пообещал он. – Но это делается не так.
– Что здесь творится?! – забежали на крыльцо князь Долгорукий и боярин Милославский. – Верни мою дочь!
– Государь Алексей Михайлович сказывает… – кашлянув, повернулся к ним боярин Морозов. – Государь полагает, что из твоей дочери получится хорошая наперсница для его сестер, Татьяны, Анны и Ирины! Они скучают в своих покоях, и им нужны подруги.
Князь и боярин переглянулись.
Борис Иванович повернулся к воспитаннику и с сильным нажимом сказал:
– Она станет жить во дворце вместе с царскими сестрами на женской половине, при многих глазах. В этом нет никакого бесчестья! – Дядька крутанулся обратно и добавил: – Наоборот, это достойное место в государевой свите!
Князь Дмитрий Алексеевич и боярин Илья Данилович распрямились, одновременно кашлянули. К ним стала возвращаться уверенность. И даже гордость, ибо дочери досталось место в свите царевен, это уже честь и возвышение, а вовсе не позор из-за похищения.
– Она станет играть с царевнами, в Теремном дворце! – еще раз повторил для юного государя боярин Морозов, повернул голову вниз, добавив для родичей: – С царевнами, на женской половине!
Никто не спорил. Царский воспитатель понял, что общая тревога наконец-то отпустила всех собравшихся мужчин и облегченно закончил:
– Сейчас мы все вместе проводим ее туда…
* * *
Мария даже не поняла, как это вдруг получилось… Она, конечно, надеялась увидеть в Кремле много всего интересного: великолепный царский дворец сказочного вида и убранства, величественные храмы, невероятную по высоте звонницу Ивана Великого, самых знатных князей из древних родов. Отправляясь обеими семьями к заутрене в Успенский собор, все втайне мечтали встретить там патриарха или государя. Им повезло – Алексей Михайлович и святитель действительно решили этим утром посетить храм. Пока двое самых знатных людей Руси молились, прихожане глазели на них, забыв обо всем на свете. А Мария настолько увлеклась, что не опустила взгляда, даже когда царская свита направилась к выходу. И на диво встретилась с государем взглядами!
Алексей Михайлович оказался красив и невероятно молод – совсем еще мальчишка! Безус, яркоглаз, с розовым юным лицом – но при всем том статен, высок, даже огромен, и невероятно широкоплеч. Настоящий витязь! Залюбуешься! У любой девицы от вида подобного удальца сердце дрогнет и душа затрепыхается… И словно бы в сладком сне сей витязь внезапно повернул к Марии, подошел, взял за пальцы и заглянул в самые глаза, позвав за собой.
И девушка, словно завороженная, двинулась следом. Сперва шагом, а затем побежала. Ничего не понимая, но с головой ныряя в омут нахлынувшего на нее незнакомого сладкого наваждения.
На крыльце их с витязем догнали, и Мария спряталась за спиной удальца, впервые в жизни испугавшись собственного отца, но еще более страшась проснуться в сей самый захватывающий миг в своей узкой светелке. Однако чарующий сон продолжался: Илья Данилович не стал отнимать дочку у лихого молодца. Наоборот, вместе с ним и дочерью поднялся по лестнице на широкое гульбище, окруженное каменными резными перилами.
