– Сегодня я должен обручиться, – признался он. – С Евфимией из рода Всеволожских. Я выбрал ее на смотринах и назвал своей невестой. Я дал свое слово, она переехала в мой дом.
– Я знаю, – вздохнула боярышня Милославская. – Ведь отец привез нас сюда на твою свадьбу.
Она ощущала себя очень странно. Перед ней стоял самодержавный правитель огромной великой России. И он же – растерянный юный мальчик, оказавшийся в беде, в ловушке и не знающий, как поступить? Могучий, широкоплечий, облеченный величайшей властью, но все равно всего лишь мальчишка. Обреченный на вечное одиночество круглый сирота.
Пять лет – это огромная разница в возрасте. Особенно при столь разных судьбах. Мария никогда не испытывала счастья материнства. Но сейчас… Сейчас в ее душе зародилось нечто очень похожее. Желание взрослой, умудренной жизнью женщины помочь несчастному ребенку.
– Я люблю тебя, Мария, – признался юный царь. – Я очень тебя люблю! Но я дал слово… Я прилюдно назвал ее своей невестой.
– Я знаю, – повторила девушка.
– Я люблю тебя… Но я не могу отречься от своей клятвы! – взмолился паренек.
– Я понимаю, – кивнула боярышня Милославская. – Я тоже тебя люблю.
Она обняла юного царя, а затем крепко, жадно, долго, искренне поцеловала его в губы. Отодвинулась и повторила:
– Я очень тебя люблю, мой повелитель. Прощай! – Она положила ладонь ему на грудь и отодвинула от себя.
Алексей Михайлович приоткрыл было рот, но Мария ничего не позволила ему сказать, положив палец на губы и отрицательно покачав головой:
– Не нужно. Молчи, мой повелитель. Ты государь. Ты связан клятвой. А значит, ступай и исполни свой долг!
Молодой царь поклонился, отступил еще на шаг, повернулся и вышел за дверь. Он испытывал огромное облегчение. Юноше больше не требовалось выбирать. Его любимая разрешила поступить правильно, и все сомнения остались позади.
Мария, как ни странно, тоже ощутила себя легко, радостно и спокойно. С царевнами ей было хорошо. Весело и беззаботно… И сладко: марципан, халва, пастилки, конфеты, фруктовый холодец
[25], лукум, цукаты, вяленый инжир и финики…
Однако превыше всего, конечно, она наслаждалась любовью Алексея. Это было весьма лестно – узнать, что ты способна разжигать в мужчинах безумную страсть. И многократно приятнее осознавать, что от тебя потерял голову сам государь всея Руси! Но ничего большего, нежели уже случилось, Мария не ждала – и не искала. Ей всего лишь хотелось остаться здесь. Хотелось сохранить доброе отношение царя. Ей хотелось, чтобы у царевен появились качели и возможность гулять. Вот и все мечты.
Мария была взрослой женщиной и хорошо понимала, что в этом мире возможно, а что – никогда.
* * *
Евфимия находилась словно бы в полусне. Она надеялась, что все страхи наконец-то остались позади, что сегодня она обручится с царем всея Руси, и одновременно не верила в это, ожидала какого-то обмана, хитрости, подвоха! Ведь за все время пребывания избранницы во дворце Алексей Михайлович не прислал ей ни единой весточки, ни одного подарка или пожелания, не написал ни единого слова… Он все время находился с другой. С другой! И теперь титул царицы казался Евфимии еще более далеким, нежели в те дни, когда она только собиралась пойти на отбор, на смотрины…
Она верила – и не верила, готовилась – и сомневалась. Евфимия сидела перед зеркалом, плакала одновременно и от надежды, и от отчаяния, а две дворовые девки, тщательно перебирая пряди, заплетали ей косу с двумя яркими лентами, атласной и шелковой.
Затем служанки умыли ее лицо, отерли, подбелили, зарумянили, подкрасили губы и зачернили глаза, не забыв и про брови. Водрузили на лоб кокошник, закрепили заколками в волосах, затем накрыли легкой крапивной кисеей, а сверху еще одним шелковым покрывалом.
Послышались шаги, в зеркале за спиной боярышни Всеволожской отразился боярин Морозов.
– Нам пора, юное дитя. Карета заложена, колокола звонят, люди ждут.
– А государь? – одними губами спросила невеста.
– Полагаю, он тоже готовится к обряду.
– У сестер? – не удержалась Евфимия.
– Он получил их поздравления и благословение еще утром, – невозмутимо ответил Борис Иванович и подал свою руку: – Идем!
– Где мой отец, боярин?
– Боюсь, Федор Родионович не верит в возможность твоего обручения, дитя. Настолько, что пытается заглушить свою боль. И сейчас… – Борис Иванович замялся. – Сейчас ему лучше не показываться на людях. Но он доверил сию великую честь мне. Твою руку, Евфимия Федоровна!
Девица поднялась, оперлась на запястье первого боярина, и они вместе вышли из царских покоев на застеленное алой дорожкой крыльцо. Спустились к запряженной шестеркой цугом золотой карете, сели в нее и торжественно проехали полторы сотни шагов, дабы перед Успенским собором выйти к роскошно одетой толпе.
– Любо невесте! Любо избраннице! Слава прекрасной Евфимии!
Юная девица вышла из кареты, миновала короткий мощенный плашками промежуток, поднялась по ступеням крыльца и вошла в полутемный, пахнущий воском и ладаном, полный людей собор.
Она опасливо смотрела по сторонам, все еще пугаясь измены, мошенничества, предательства. Боялась, что по царскому капризу ее в чем-нибудь внезапно обвинят, что все эти люди вдруг бросятся на нее, схватят и растерзают…
Минувшие дни стали для Евфимии очень уж непростыми, а бессонная ночь с тяжелыми мыслями порождала самые дурные фантазии. Царь Алексей Михайлович любит другую, но ныне обручается с ней. Почему?! В чем ловушка, в чем хитрость? Где спрятан обман?!
Юный государь уже стоял возле алтаря, склонив голову перед патриархом Иосифом.
Боярин Морозов покинул невесту возле Алексея Михайловича и громко объявил:
– Благословения прошу, святитель, у Господа нашего Иисуса Христа в новом начинании, добром и православном!
– Господь всегда даст благословения православному делу, сын мой, – пристукнув посохом, ответил патриарх и сурово вопросил: – Поведай мне, людям и Господу, каковое начинание вы затеяли во славу его имени?
– Желаем мы, святитель, создать новую семью, скрепленную любовью и небесным таинством! Соединить клятвами любви и обещанием стать супругами раба Божьего Михаила и рабу Божью Евфимию.
– Намерения сии благословенны, коли чисты и свершаются от чистой души и по велению сердца! – хорошо поставленным голосом провозгласил первосвятитель. – Ибо завещано нам Господом небесным искать в сем смертном мире свои половинки и воссоединяться с ними во имя продолжения рода своего и к вящей славе Божией! Но выбор сей должен быть честным и бескорыстным. Посему ныне желаю спросить пред ликом Господа и его именем: согласен ли жених, раб Божий Алексей, принять в невесты рабу Божию Евфимию по своей воле и безо всякого принуждения?
