– Я уверена, что когда все привыкнут к этой новости…
– Арден, никогда и ничего не изменится. Всякий раз, когда в моей стране или в жизни Дауда будет происходить какое-нибудь событие – его день рождения, первый день в школе, выходные дни, – папарацци станут щелкать фотокамерами. Они начнут снова и снова обсуждать, что Дауд живет в Лондоне, а его отец во дворце. Они будут отслеживать каждый его шаг, тем более что Дауд такой фотогеничный. Каждое решение, принимаемое его матерью, будет тщательно изучаться и оцениваться. Дауд не сможет прятаться от журналистов. Они просто его затравят.
Арден высвободила руку и прижала к своей груди, ее сердце учащенно колотилось.
– Ты запрешь его в своем дворце?
Идрис рассмеялся, чем напомнил ей Шакила – мужчину, который мог завоевать ее сердце обычной улыбкой.
– Ты считаешь дворец тюрьмой? Поверь мне, Дауд будет жить более нормальной жизнью, чем в Лондоне. В Захрате я защищу вас обоих.
Арден сглотнула и вздрогнула. В глубине души она знала, что Идрис прав.
– Я думаю, мы могли бы пожить в Захрате, если ты поможешь нам подыскать дом. Я смогу там работать? Вероятно, у вас требуются флористы. – Она прижала руку к виску, у нее разболелась голова.
– Ты будешь жить во дворце. Как моя жена. Это единственный разумный вариант. Вместе мы обеспечим Дауду стабильный дом. – Идрис уже не выглядел агрессивным, он хладнокровно излагал преимущества.
Арден почувствовала себя загнанной в угол. Мысли беспорядочно кружились в голове, пока она искала альтернативу предложению Идриса.
– Речь о Дауде, – тихо сказал он. – О том, что лучше для нашего мальчика.
Наш мальчик. Не его сын или ее сын. Наш мальчик.
Одна эта маленькая фраза образовала мостик над зияющей пропастью между ними. Арден уже не чувствовала себя безнадежно одинокой.
Однако это не должно так на нее влиять. Она привыкла к ответственности. Тем не менее ей хотелось, чтобы Идрис ей помогал.
– Мне надо подумать. Мне нужно время.
– Конечно, – произнес он. – Я жду твоего решения завтра утром, в девять часов.
На следующий день, в четыре часа после полудня, после ночи душевных терзаний, Арден стала официальной невестой Идриса, шейха Захрата, перед толпой свидетелей.
Она планировала ему отказать. Она хотела уехать от него.
Но чем дольше она размышляла, тем отчетливее понимала, что надежную защиту и безопасность ей и ее сыну обеспечит только Идрис.
Однако брачный контракт она подписывала дрожащей рукой, словно ребенок, который только учится писать. Идрис поставил подпись резким и рубящим жестом, что говорило о его решимости.
Без сомнения, он привык подписывать важные документы. Смотря на массивный пергамент с позолоченной окантовкой и красивым каллиграфическим текстом, Арден поняла, что ее жизнь полностью изменилась. По ее спине пробегал холодок, ее сердце стучало так сильно, что она думала, будто все вокруг слышат сердцебиение.
– Позвольте мне поздравить вас первой.
Подняв голову, Арден увидела принцессу Жизлан. В шелковом костюме цвета янтаря, с жемчужным ожерельем на шее, она выглядела изысканной аристократкой. Арден никогда не будет такой, какие бы наряды она ни надевала.
Удивительно, но Жизлан улыбалась по-доброму, и Арден испытала к ней благодарность.
– Спасибо, ваше…
– Зовите меня по имени. – Жизлан повернулась к Идрису: – Поздравляю с помолвкой, ваше величество! Я надеюсь, вы будете очень счастливы.
Жизлан и Идрис смотрели друг на друга спокойно и деловито. Никакого напряжения, никаких бурных эмоций. Арден стало интересно, то ли они отлично притворяются, то ли его возможный брак был простой политической формальностью. У нее закружилась голова. Королевский мир, в который она входила, казался ей непонятным и неестественным.
– Спасибо. – Его голос был глубоким и серьезным, как напоминание о том, что нынешняя церемония проводится ради будущего его сына, а не ради брака по любви. За весь день Идрис ни разу не улыбнулся.
Сердце Арден болезненно сжалось.
– Я предлагаю чего-нибудь поесть, – сказала Жизлан, обращаясь к Арден.
Арден мгновенно встала, потом остановилась. Не следует ли ей сидеть рядом с Идрисом и принимать поздравления? Однако он тоже поднялся на ноги, показывая, что формальности можно не соблюдать.
– Я с удовольствием что-нибудь съем. – Когда они вошли в буфет, у Арден заурчало в животе.
– Я тоже, – мягко сказала Жизлан. – Я не ем перед официальными мероприятиями, а потом жалею об этом. Обычно они затягиваются.
Арден покосилась на статную женщину, которая заполняла деликатесами изящную фарфоровую тарелку.
– Вы правда не против меня? – выпалила она, потом упрекнула себя за несдержанность.
Принцесса быстро взглянула на нее:
– Давайте присядем? – Она кивнула на зону отдыха в углу, которую Арден даже не заметила. – Арден? Я могу называть вас по имени?
– Конечно, Жизлан. Простите, я немного рассеянна. – Она опустилась в кресло, осторожно держа в руках тарелку со вкусно пахнущей едой.
– Я не удивлена. Если вы не привыкли к официальным церемониям, они могут показаться утомительными. – Она наклонилась к Арден. – Хитрость в том, чтобы во время скучных мероприятий думать о чем-нибудь другом.
Губы Арден дрогнули в улыбке.
– Как хорошо, что вы так добры ко мне. Я не ожидала… Я имею в виду, спасибо.
– По-моему, вы мне очень понравитесь.
Арден поставила тарелку на стол и наклонилась к Жизлан:
– Я не хотела показаться грубой.
Жизлан отмахнулась от ее слов:
– Мне приятна ваша откровенность. Вы поймете, о чем я говорю, как только вас окружат дипломаты и придворные. И вы правы… – Она помолчала. – Нам всем тяжело.
– Я искренне сожалею об этом.
– Вы не виноваты. Как только стало известно о вашем мальчике, у нас не осталось выбора.
Арден вгляделась в красивое лицо Жизлан, но не нашла в нем обиды:
– Должно быть, вам было особенно трудно.
Жизлан отвела взгляд:
– Мне пришлось пережить дипломатический шторм, это точно. Но это пройдет. О нашей помолвке не было официально объявлено. Если заметят, что мы с вами подружились, будет только легче.
Арден медленно кивнула, подавляя разочарование:
– Я понимаю. Вы думаете, это поможет предотвратить сплетни? – Она махнула рукой на себя и на Жизлан.
– Вы обиделись. Простите. Я сказала Идрису, что вы, возможно, не захотите видеть меня здесь, но он заверил меня, будто вас с ним не связывают сентиментальные чувства. Пожалуйста, простите меня.
