Как мы видели, птицы, ведущие образ жизни млекопитающих, приобретают очень обильную кишечную флору и живут менее долго, чем птицы, ведущие воздушный образ жизни. Было бы крайне интересно определить продолжительность жизни летучих мышей как млекопитающих, ведущих образ жизни птиц и имеющих такую ничтожную кишечную флору. Мне не удалось получить точные данные относительно долговечности летучих мышей в прямом смысле слова, т. е. насекомоядных. Специалисты, к которым я обращался, не могли дать мне определенного ответа. Но на основании некоторых народных поговорок можно думать, что животные эти очень долговечны. Так, во Фландрии говорят: «стара, как летучая мышь» (vie comme une chauve-souris). To же мнение распространено и в Малороссии.
Что же касается плодоядных летучих мышей, то мне удалось установить, что они живут довольно долго даже в неволе, т. е. при неблагоприятных для них условиях.
«Необыкновенно большое количество рудиментарных органов у человека служит лишним доказательством его животного происхождения и доставляет науке существенные данные для философского понимания человеческой природы»
Я сам видел плодоядную летучую мышь (Pteropus medius), купленную в Марселе 14 лет назад. Она не обнаруживала никаких признаков старости, и зубы ее отлично сохранились. Умерла она от случайной острой болезни. Я знаю другую летучую мышь того же вида, живущую в неволе уже 15 лет. В лондонском зоологическом саду такая же летучая мышь жила 17 лет
[326]. Так как эти животные были пойманы взрослыми, то, без сомнения, были старше вышеуказанных возрастов. Хотя продолжительность жизни летучих мышей и не точно установлена, но, принимая в соображение их величину, не превышающую роста морской свинки, мы вправе считать их довольно долговечными.
Во сколько раз меньше живут значительно более крупные овцы, собаки и кролики в связи с их чрезвычайно богатой кишечной флорой!
Вышеприведенные данные подтверждают мою мысль, что кишечная флора играет важную роль в ускорении старости. Но не следует, однако, думать, что гипотеза эта так же легко объясняет все наблюдаемые факты.
Очевидно, что не всегда можно измерять вредное влияние микробов их обилием в кишках. Прежде всего надо иметь в виду, что рядом с вредными микробами существуют и полезные. Кроме того, несмотря на свою многочисленность, микробы могут быть не особенно вредными, если организм не чувствителен к их ядам. Таким образом, тетаническая палочка, иногда водящаяся в кишках человека, может убить его, проникнув в пораненную стенку кишок, в то время как она безвредна для крокодила и черепахи, которые крайне нечувствительны к ее яду.
Организм человека и высших животных обладает очень сложной оборонительной системой против микробов и их ядов. Поэтому легко предвидеть, что проявления защиты организма очень разнообразны, смотря по преобладанию той или другой части этой оборонительной системы. Так, организм переносит обилие кишечных микробов в том случае, когда обладает способностью разрушать или нейтрализовать их яды или же когда последние не проникают сквозь кишечную стенку.
В этом направлении и следует искать объяснения некоторых вышеуказанных исключений не только кажущихся, но и действительных. Примером первых могут служить ночные хищные птицы. Слепые кишки их достигают иногда десяти сантиметров (у филина, Bubo maximus), но незначительные пищевые остатки сосредоточены исключительно в их конечных булавовидных частях и заключают небольшое количество микробов. У дневных же хищников (орла, коршуна и т. д.) слепые кишки коротки и никогда не заключают пищевых остатков.
Несмотря на большую разницу в длине слепых кишок, как дневные, так и ночные хищники отличаются большою долговечностью, потому что разница эта ничуть не вызывает различия в кишечной флоре, довольно бедной в обоих случаях.
Нельзя с точностью сказать, представляет ли слон исключение из общего правила. Толстые кишки его, и в особенности слепая, развиты у него очень сильно. Но, во-первых, неизвестно, может ли слон действительно жить очень долго, а во-вторых, из исследований Барыкина и Шиллера, произведенных в моей лаборатории, оказалось, что в кишечной флоре слона очень многочисленны молочнокислые и сахарообразовательные бактерии (Glycobacter). Слон, таким образом, если и не живет очень долго, то, по теории, имеет право жить 100 лет и более.
Особенно интересно было добыть сведения относительно долговечности обезьян, этих высших млекопитающих с сильно развитыми толстыми кишками. Больше всего данных о них сообщает Чальмерс Митчель
[327] в его недавно вышедшей работе о продолжительности жизни млекопитающих и птиц в лондонском зоологическом саду за 32 года (с 1870 по 1902 г.). Оказалось, что обезьяны живут в общем недолго. Еще всех дольше, из числа почти двух с половиною тысяч обезьян, прожила там короткохвостая мартышка (Macacus rhesus), умершая через и лет и и месяцев после доставления ее (известно, что ловят чаще всего молодых обезьян, легче попадающих в ловушку). Несколько меньше (ю лет и 10 месяцев) жила яванская мартышка (М. cynomolgus). Даже крупные павианы оказались недолговечны, так как самый долгий срок их жизни в саду не превысил 9 лет и 5 месяцев. Между тем низшие обезьяны Старого Света легко приручаются и охотно живут поблизости от людей. В этом отношении они отличаются от человекообразных обезьян, которые, наоборот, приспособляются чрезвычайно трудно. Поэтому не удивительно, что в лондонском саду не удалось выдержать последних дольше немногих лет. Самый долгий срок выпал на лысого шимпанзе (Anthropopithecus calvus), прожившего там 7 лет и 10 месяцев.
V
Продолжительность жизни человека. – Теория Эбштейна относительно нормальной продолжительности жизни человека. – Примеры долговечности в человеческом роде. – Условия, способные объяснить наибольшую долговечность человека
Человек унаследовал свою организацию с ее свойствами от млекопитающих предков.
Жизнь его значительно короче, чем у пресмыкающихся, но длиннее, чем у большинства птиц и млекопитающих. Он унаследовал, между прочим, сильно развитые толстые кишки с обильной микробной флорой.
Зародышевая жизнь и рост человека продолжительны. Поэтому, основываясь на теоретических соображениях, можно бы ожидать, что он должен жить гораздо дольше, чем в действительности.
Знаменитый швейцарский физиолог XVIII века Галлер думал, что человек может прожить до 200 лет. По мнению Бюффона, «если человек не умирает от случайной болезни, то может дожить до 90 и 100 лет» (1. с., стр. 572). По Флурансу, «человек растет в течение 20 лет и живет в пять раз дольше, т. е. 100 лет» (1. с., стр. 86).
В действительности же долговечность человека далеко не достигает этих цифр, основанных на теоретических соображениях. Мы видели, что правило, построенное на периоде роста, может быть принято в общих чертах, но что оно неприменимо к каждому отдельному случаю, так как причины, влияющие на продолжительность жизни, слишком разнообразны.
