Можно ли на это движение смотреть как на первые шаги к обособлению бесполых индивидуумов, подобных работницам общественных насекомых? Когда-то я думал, что это предположение соответствует действительности, но впоследствии, ближе ознакомившись с вопросом, я пришел к противоположному заключению. Не подлежит сомнению, что многие девушки, по какой-нибудь причине отказавшиеся от намерения выйти замуж, посвящают себя высшему образованию. Но в этих случаях безбрачие является не результатом усиленной умственной деятельности, а наоборот, составляет причину ее. С другой стороны, не следует упускать из виду, что многие девушки, учащиеся в университетах, кончают тем, что выходят замуж. Я знал первых пионерок феминистского движения в России в шестидесятых годах, и они все сочетались браком, а некоторые сделались матерями. Обзаведясь семьей, немалое число их бросили медицину. На основании сведений, собранных о прежних женских медицинских курсах в Петербурге, из 1091 ученицы 80 поступили, уже будучи замужем, 19 были вдовы, а 922 незамужние. Из числа этих последних 436, т. е. приблизительно 44 %, вышли замуж еще ранее окончания курса. Многие из девиц, явившихся изучать бактериологию в Пастеровском институте, на наших глазах повыходили замуж.
Ближайшее наблюдение феминистского движения, продолжающегося уже около полустолетия, показывает, что в огромном большинстве случаев оно вовсе не стремится к образованию особей, подобных бесплодным работницам насекомых. Даже в тех случаях, когда может быть речь об отвращении девушек от физического супружества, у них замечается достаточное проявление материнского инстинкта. Большая часть ученых женщин обнаруживает несомненную склонность к супружеству и к семейной жизни вообще. Даже женщины, наиболее отличившиеся как ученые, не составляют исключения из этого правила. Знаменитая г-жа Кюри – мать двух детей. Столь прославившаяся в математике Софья Васильевна Ковалевская особенно интересна с точки зрения вопроса, которому посвящены эти строки. Я лично был с нею довольно близко знаком в течение более 20 лет, начиная от времени ее фиктивного брака и до последних недель ее жизни. В молодости, когда она так увлекалась математикой и театром и когда она сама была очень увлекательна, любовная сторона жизни была ей совершенно чужда. Но она рано утратила физическую красоту и начала преждевременно стариться. Как раз около этого времени проявилась у нее сильная потребность любви. Она делала все, что могла, чтобы остановить наступавшую старость. Сообщения Броун-Секара о восстановлении сил посредством вытяжки из мужских половых органов крайне заинтересовали ее, и она серьезно спрашивала, можно ли рассчитывать на это средство. Жертва дисгармонии человеческой природы, она чувствовала себя очень несчастной, и в день присуждения ей премии Парижской Академией наук она писала одному из друзей: «Со всех сторон я получаю поздравительные письма, но в силу непонятной иронии судьбы я еще никогда не чувствовала себя столь несчастной». Причину этого недовольства она выразила в словах, обращенных к ее лучшему другу: «Отчего, отчего никто не может меня полюбить? – повторяла она. – Я бы могла дать больше, чем большинство женщин, а между тем самые ничтожные женщины любимы, тогда как меня никто не любит»
[448]. С. В. Ковалевская, как известно, была матерью.
В результате всего сказанного оказывается невозможным усмотреть в безбрачии духовенства и некоторых лиц, посвятивших себя высшему знанию, начальную стадию организации, подобной рабочим пчелам. Несмотря на это, однако же, весьма вероятно, что в человеческом роде происходит известное обособление в исполнении некоторых существенных отправлений.
Рис. 26. Halictus quadricinctus
Не подлежит сомнению, что устройство человеческих обществ не последовало по тому пути, который у общественных насекомых привел к образованию бесполых особей. В человечестве замечается скорее другое направление, свойственное лишь некоторым исключениям в животном мире. Одиночная пчела, известная под именем Halictus quadricinctus (рис. 26) отличается тем, что самка после кладки последних яиц не умирает, как это обычно совершается у насекомых, а продолжает жить и ухаживать за потомством. Так как этот старческий период жизни продолжается у нее недолго, то маленькая пчела не может постоянно служить воспитательницей в обществе насекомых, организованном на принципе обособления старых самок. В человеческом же роде, где индивидуальная жизнь несравненно дольше, разделение труда может совершиться по образцу Halictus quadricinctus.
Женщина обыкновенно становится бесплодной между сорока и пятьюдесятью годами, т. е. в такую пору, когда ей, на основании статистических данных, остается жить еще в среднем двадцать лет. В продолжение этого длинного периода она может выполнить в высшей степени полезную роль в обществе. Эта роль должна походить на ту, которую исполняют старые самки Halictus quadricinctus, и состоять в воспитании и обучении детей. Кому же не известна неоцененная преданность бабушек и вообще старух, посвящающих себя заботам о внуках? Притом же не следует упускать из виду, что в настоящее время старость наступает чересчур рано, что она далеко не есть то, чем она должна быть при нормальных условиях, и что человеческая жизнь вообще чересчур кратковременна сравнительно с идеальной продолжительностью нашего существования. Возможно предвидеть, что когда наука займет в человеческом обществе ту преобладающую роль, на которую она имеет право, и когда гигиенические познания достигнут большого совершенства, долговечность людей сделается более значительной и роль стариков и старух получит гораздо большее значение.
«Для нахождения рационального руководства в проявлении общественного инстинкта прежде всего следует определить, в чем состоят настоящее личное счастье и настоящая справедливость. Только тогда станет известным, что делать для доставления людям возможно счастливейшего существования»
Члены человеческого общества не могут быть подразделяемы на половые особи и на бесполые, как у насекомых. Но деятельная жизнь каждого индивидуума должна быть разделена на два периода: на период размножения и на период бесплодный, причем последний должен быть посвящен труду, полезному для общества. Главное отличие между обществами животных и людей сводится к тому, что особи, входящие в состав обществ животных, неполны, тогда как в человечестве индивидуум достигает высшей степени полноты.
Мы приходим, таким образом, к выводу, что чем выше организовано общественное существо, тем более выражена в нем индивидуальность. Отсюда легко заключить, что из числа теорий, предлагающих упорядочить общественную жизнь, всего более заслуживают внимание те, которые оставляют достаточно свободное поле действия для развития индивидуального почина. Идеал, который так часто проповедуют и по которому индивидуум должен быть, елико возможно, приносим в жертву обществу, не соответствует общему закону общественных организмов. Могут существовать особые условия в общественной жизни, когда неизбежно большое количество жертв, но эти условия нельзя считать ни постоянными, ни всеобщими, ни нормальными. В военное время требуется много врачей и сестер милосердия, но в мирное время число их может быть ограничено. Возможно предвидеть, что по мере того, как человечество усовершенствует общественную жизнь, случаи, в которых понадобится приносить в жертву отдельные личности, станут все реже и реже.
