* * *
Первым делом я хочу почтить память создателя Мира Отрока – Евгения Сергеевича Красницкого. Спасибо вам за новый мир, Шеф! Я многим и многим вам обязан.
Огромное спасибо моим наставницам в писательском ремесле, редакторам и старшим товарищам – Елене Кузнецовой и Ирине Град. Без вас, Дамы, эта книга не состоялась бы. Спасибо за добрые советы, потраченное на меня время, за терпение, да за всё!
От души благодарю за неоценимую помощь в создании этой книги моих ридеров: Юлию Высоцкую – за ясность мысли; Сергея Гильдермана – за то, что привил мне понимание истории; Константина Литвиненко – за пример мужества и правильного отношения к жизни; Наталью Немцеву – за правильную въедливость; Геннадия Николайца – за идеи и уроки; Александра Панькова – за правду; Юрия Парфентьева – за то, что был для меня примером; Павла Петрова – за нестандартный взгляд, многое изменивший не только в книге.
Кроме того, я не могу не поблагодарить пользователей сайта http://www.krasnickij.ru/: Дачник, Имир, Лучик, Скиф, Ульфхендар, Andre, deha29ru и многих, многих других. Спасибо вам, без вас книга не получилась бы.
Предисловие
Вот ответьте, любезный читатель, какие ассоциации вызывает у вас слово «строитель»? Те, кто по возрасту успел застать пародию на рекламу давно сгинувшего банка «Империал», вероятно, уже вспомнили сакраментальное: «Но был обед, и выпили рабочие… И последним шёл прораб, и поднимал он тяжёлые тела, и говорил с ними, вспоминая их имена».
Вынужден признать, что в чем-то они правы: когда я был молодым мастером, зелёным и пупырчатым, будто вязниковский огурец, старый мудрый прораб сказал мне: «Запомни, студент, после зоны общего режима самый высокоинтеллектуальный контингент – на стройке!» И это тоже правда: строительные рабочие, как правило, во время перекуров не спорят о сравнительных достоинствах поэзии Лермонтова и Блока.
Ну а байки о том, как отдельные прорабы-чудотворцы с помощью заклинаний и камланий над сметами и процентовками умудряются в результате постройки сараюшки два на три сэкономить стройматериалов еще на трехэтажные хоромы каменные для «левого» боярина, вероятно, слышали все. В общем, картинка получается не благостная: вороватый, вечно поддатый мужик в ватнике, кирзовых сапогах, не пойми какой шапке и с окурком, прилипшим к губе…
А теперь давайте рассмотрим слово «зодчий». Вот это другое дело! Слово звонкое, красивое, непонятное. Вон, во граде Санкт-Петербурге даже улица Зодчего Росси есть. Знать, полезное дело, раз этим зодчим улицы называют. А что это слово значит? В книге К. И. Чуковского «Живой как жизнь» приводится следующий эпизод, с той самой улицей Зодчего Росси связанный:
– А зодчий – это кто такой?
– Зодчий по-русски будет сказать архитектор!
Во-от, АРХИТЕКТОР! Звучит гордо. Это вам не прораб какой-то. Человек приличный, к тому же творческий, а иной раз, как сейчас говорят, креативный, прости господи. Ну да, зодчий в каком-то смысле архитектор и есть. Но все ли это? Что ж, давайте разбираться.
Забыли мы слово древнее, славное, пришедшее к нам из глубины веков, из времён Золотой Руси, которую ещё принято называть Киевской. Из тех времён, пока не рассыпалась пеплом и не пала под копыта татарских коней «светло светлая и прекрасно украшенная земля Русская».
А откуда мы знаем, что она вообще была? Вот благодаря этим самым зодчим и знаем! Сгорели, сгнили, пущены на дрова затейливые деревянные терема, возведённые когда-то русскими зодчими, которым, по словам византийских авторов, не было равных в Ойкумене в работе с деревом, но остались древние секреты, дошедшие до наших дней, осталась красота, передающаяся из поколения в поколение, и человек, хоть раз побывавший в онежских Кижах, после того как пройдёт восхищённое онемение от созерцания этой деревянной красоты, никогда больше не скажет: «Подумаешь, из дерева строить! Вот в европах соборы каменные…»
И у нас есть те соборы. Много где есть: во Владимире, Суздале, Ростове, Киеве, Полоцке, Чернигове, Ярославле, Великом Новгороде, Переславле-Залесском, Пскове, Смоленске, Старой Ладоге… Дошли, через сотни лет донесли нам главное: была Золотая Русь, стояла, пала и снова возродилась. Можно приехать, потрогать рукой и всеми фибрами своего существа почувствовать: Русь была, есть и будет. Этих камней касались Ярослав Мудрый и Владимир Мономах, Юрий Долгорукий и Александр Невский. Не осталось имён, но осталось дело этих зодчих – зримая, вещественная историческая память народа! Они строили. Создавали нечто, что переживёт их, что оставит о них память, даже когда вымараются из летописей их имена. Чтобы видели потомки, что не свиньи в берлоге тут жили, а люди, взысканные судьбой высоким умением творить из обыденного великое.
Да, а кто же все-таки зодчий? Что за зверь и с чем его едят, с маслом или с майонезом? Может, и правда «зодчий по-русски будет сказать архитектор»? Правда, да не вся. Это слово родилось в стародавние времена, когда от строителя требовалось уметь всё. «Зодчий» произошло от слова «здатель» – создатель, тот, кто создаёт. Собственно, и слово «здание» растёт из того же корня: то, что создано. Объект и субъект строительства.
Заказчик тогдашний очень даже о красоте заботился – его-то имя в летописях не затеряется, да и «злейшего друга» – князя соседнего – переплюнуть охота. Стало быть, «сделай мне, мастер, красиво». А у средневекового зодчего эстетического образования нету не придумали его ещё, образование это. И крутись, как хочешь. Ему архитекторы и конструкторы проект не разработают, сметчики смету не сосчитают, снабженцы материалы не доставят, кадровики рабочих не наймут, контролирующие органы не проверят. Сам, всё сам, один за целый стройтрест. Да так, чтобы прочно, красиво, долговечно и недорого: заказчики не меняются, и их стремление купить на грош пятаков бесконечно и вечно, как материя. Мало того, самому надо мастером быть, да лучшим в своей артели, а это значит, бери, раб божий, топор или кельму и полезай на стену, делом квалификацию подтверждать.
Ну и о вечном: работу организовать, поставку материалов наладить, людей к делу приставить, да сделать так, чтобы вкалывали они с максимальной отдачей, чтобы стройка не стояла… Управление производством называется.
В остальном же они были обыкновенны: также в поте лица зарабатывали на жизнь, женились, растили детей, а при нужде брались за оружие для защиты того, что создали. И не считали себя кем-то из ряда вон выходящими – просто мастера, крепко знающие своё дело. Время такое: народу мало, работы много, жизнь короткая, вот и крутились люди. Неплохо, надо сказать, крутились. Результат по тысяче лет стоит и не падает. И мы, люди века двадцать первого, застываем с открытым от изумления ртом, видя плоды их трудов.
Так с кем же теперь вы того зодчего сравните? Подождите-подождите, что-то знакомое видится: рубаха грязная, в смоле, глине или извёстке, на ногах опорки разбитые, в руках топор или кельма, на голове чёрт-те какой малахай, выражается отнюдь не благостно, да и пахнет временами от него не ладаном церковным… Чинарика на губе, правда, нет, ну так табак из Америки не завезли ещё. Прошу любить и жаловать: зодчий. Как его звать, бог ведает, от всей домонгольской истории сохранилось всего четыре имени: Пётр – строитель собора Юрьева монастыря в Новгороде, Иоанн – строитель собора Ефросиньева монастыря в Полоцке, Коров Яковлевич – строитель Кирилловской церкви в Новгороде да Пётр Милонег – строитель стены Выдубецкого монастыря в Киеве. И всё – не считали нужным летописцы увековечивать имена строителей. Вот заказчиков-князей – сколько угодно.
