– Благодарствую, – кивнул в ответ мастер.
Сучок слегка поморщился и поспешил сменить тему:
– Что грозен ваш староста, это верно, только мы пуганые – и не таких видали! Лучше скажите мне кто-нибудь, как это он нас так мехом внутрь вывернул? Убей меня – не понимаю!
– Так не за что пока тебя убивать, Кондраш. А коли он решит, что надо, так и моргнуть не успеете, – Алёна поднялась из-за стола. – Вы посидите пока, мне тут по хозяйству… Как бы холопка опять не напутала, какие яйца под наседку положить, а какие на еду отложить.
Плотники остались одни.
– Умна у тебя баба, Кондрат, – невесело усмехнулся Нил, – эвона как упорхнула.
– Других не держим! – Сучок дёрнул щекой.
– Ты давай не дрыгайся, а говори, чего надумал!
– То-то и оно, Шкрябка, ни хрена я не надумал! – Старшина сжал кулаки. – Как козлам, морковку показали, а мы с тобой и поскакали, бородами тряся. Нет, ведь, вы… стирал, выкрутил и на просушку вывесил, а мы только бошками кивали! Как сумел-то, а? Не детишки ведь…
– Ну, суметь-то просто, – улыбка у Нила вышла совсем тоскливой. – Спервоначалу гляделками своими зыркнул – не знаю, как ты, Сучок, а я обмер к растакой-то матери!
– Во-во! Колдун он, етит его долотом! – Кондратий сначала ахнул кулаком по столу, а потом перекрестился. – Морок навёл, с-с-сучара!
– Хреном тебе по всей роже, колдун! – Нил сложил перед носом друга дулю. – Без ведовства не обошлось, это точно, но не колдун!
– Тебе то откуда знать, Шкрябка?!
– Жопой чую! – Мастер аж привстал. – Смерть в нём была, а зла не было! Оттого ещё страшнее. Ты когда букаху давишь, сильно на неё злишься? Раздавил и пошёл…
– Так ею, родимой, и чуешь? – криво ухмыльнулся Сучок.
– Угу, – совершенно серьёзно кивнул Нил, – ежели хочешь знать, то жопяное чутьё для плотника как бы не самое важное! Это ты никак им не овладеешь, а я давно-о-о-о…
– И чего ж тебе советчица твоя многомудрая нашептала? – Плотницкий старшина засопел, потихоньку наливаясь злостью.
– Ты, Сучок, знаешь, как избу на подклете рубить? Али терем?
– Знаю, вестимо! – Кондратий выпучил от удивления глаза, и злиться ему как-то расхотелось. – Только это тут причём?
– А притом! Сколько лесин на добрый дом надо? Чтобы венцов на двадцать пять хотя бы?
– Три сотни, не меньше! Да не абы каких: сажени три длиной, да чтобы в отрубе не меньше двенадцати вершков, чтоб по-доброму, – Сучок тряхнул головой. – Только ты это к чему? Ни ты, ни я не ученики вроде, чтоб науку друг у друга выспрашивать?
– Это верно, – Нил поскрёб в бороде. – Только и староста ихний тоже.
– Не понял!
– Щас поймёшь! – Шкрябка переплёл пальцы рук. – Вспомни, как первый раз лесину на верхний венец подавал, как дуром на хрип попытался, а она весом хуже каменной. Вспомнил? Особливо когда бревно сырое, как нынче.
– Забудешь такое! – Сучок скорчил гримасу. – Ночь посередь дня узрел, со всеми звёздами! Чуть в нутре всё не оборвалось!
– Во! – Нил приподнял один палец. – Теперь не делаешь так?
– Тьфу на тебя, ты ещё от Адама и Евы расскажи, кто кого там родил! – плотницкий старшина чуть не плюнул. – Ещё в сопляках выучили: и как вагами по слегам подавать, и как на срубе бревно то топором перенянчить, и как повернуть не по разу, как пазом на мох посадить и как потом осадить! Сам не хуже меня знаешь!
– Выучился, значит? – Нил отогнул второй палец.
– Угу, – кивнул Сучок.
– Вот и староста здешний выучился! И Лис, и Корней, дед его, тоже! Только заместо брёвен мы туточки.
– М-мать! А чего ж он тогда пугал?
– А вот тем самым чутьём почуял, что, не пугнув нас, ни шиша не добьётся! Допёр, что нас, чурбаков стоеросовых, иначе не проймёшь, ну и ахнул, чем было!
– Да-а, Шкрябка, не подумал я, – Сучок заскрёб плешь. – Это что ж получается, напугал до усрачки, чтобы по-своему дело повернуть?
– Нет, не по-своему повернуть, а чтобы мы слушать стали! – Нил шлёпнул ладонями по столу. – Я сам не допёр, пока Лиса не вспомнил! Он тогда с тобой тоже, чтобы ты слушать стал… и мы вместе с тобой.
– А на кой ляд?
– А ты вспомни, как бывает, когда бревно по слегам не пойдёт, когда коняга в постромках сама от натуги, как из верёвок, становится, буркалы вытаращивает, в поводьях пляшет, да пену на сруб роняет! – Нил стукнул кулаком по столу.
– Да я…
– Нишкни, старшина! Ты ж тогда и конягу кнутом, и сам лесину плечом! Да с матом через губину закушенную, да через кровавый туман в глазах! Пока не пойдёт! Вот мы для него та лесина… А потом с лошадью краюхой, что себе на чёрный день припас, делишься ведь… Так и нам краюху показали – что он, что Лис, что Корней-сотник… каждый свою, но показали!
– Да зачем…
– А потому, что тебе, дурню, пока промеж рог не заедешь, ты, как тетерев на току – токуешь да дерешься, да баб топчешь! Ни хрена в тебе чутья того нету! И мы, на тебя глядючи, хотя и своей дури хватает…
– Значит, нужны мы им?
– Не только им, Кондрат, не только им…
– А кому ж ещё?
– Да всем тут, видать, нужны. Земле. А они о земле пекутся, оттого и сидят крепко.
– Так уж и крепко! Ты бунт вспомни, как они тут резались!
– Да уж, не забуду! Только оттого и крепко, что Лисовины всех, кто против, побили, и остались те, кто от них пользу чует.
– Мда-а, Нил, твоя правда! – Старшина задумчиво подёргал бороду.
– Знаю, что моя. Ты дальше слушай: земля от них пользу чует, а они в нас пользу видят. Все. Даже Аристарх этот. Он-то от Лисовинов слегка наособицу, но всё равно с ними. Заметил, как он нас остаться улещивал? От себя ведь и от Ратного прибыток сулил. И защиту тоже. Мол, крепость для Лисовинов только, а Ратное общее. То есть и его, и Лисовинов, и ратнинских, хошь ратников, хошь нет – и наше, ежели не подгадим…
– Ети всё в лоб через дубовый гроб! – Сучок дёрнул головой. – Вон как ты повернул! Значит, предлагаешь, как ласковой теляти, двух маток сосать?
– Кондрат, в бога тебя душу, ты ум свой сегодня не обронил где? Чего-чего, а артельный интерес соблюсти и своё у наёмщика из глотки выдрать – это у тебя завсегда было, а тут, как баран на новые ворота! Сам знаешь, кто две сиськи…
– Угу, – мрачно кивнул Сучок. – А чего тогда?
– Интерес свой блюсти надо! – Нил стукнул кулаком по столу. – Ты пока с Алёной миловался, я присматривался да прислушивался. И с Ильёй говорил, и с наставниками…
– Узнал чего?
– Узнал! – кивнул Нил. – Никогда Аристарх против Лисовинов не пойдёт. И Корней против него тоже. Только если сотник больше на род свой глядит и на ратников, то староста на всех. Общий у сотника со старостой интерес, но у каждого малость свой. И каждому мы по-своему нужны. Хотят нас тут навсегда оставить, да не холопами. Под защитой не только Лисовинов, а ещё и Ратного будем. Грех не попользоваться!
