– Пусти, лешак! Спою! – возвестил из капусты мастер.
– Кондраш, ты её ротом, ротом! – закатился Нил.
– Да иди на хрен! – Сучок наконец-то выбрался из овоща. – Счас спою!
Ты не вейся, чёрный ворон,
Над моею головой,
Ты добычи не дождёшься,
Чёрный ворон, я не твой!
– Это не про меня! Меня с беспортошных времён грачом кликали, – махнул рукой Гаркун.
– Нишкни! – шикнул на него Нил и присоединился к своему старшине.
Что ж ты когти распускаешь,
Над моею головой?
Иль добычу себе чаешь?
Черный ворон, я не твой!
Иль добычу себе чаешь?
Черный ворон, я не твой!
Голоса плотников слились и окрепли, а по щеке Нила скатилась слеза, которую, впрочем, никто не заметил в горнице, освещённой одной-единственной лучиной.
Завяжу смертельну рану
Мне подаренным платком,
А потом с тобою стану
Говорить всё об одном.
Двое мужей пели неслыханную ранее песню, а третий, подперев кулаком щёку, слушал их.
Калена стрела венчала
Среди битвы роковой.
Вижу, смерть моя приходит —
Чёрный ворон, я не твой!
Вижу, смерть моя приходит —
Чёрный ворон, весь я твой…
Последние слова растворились в тишине. Некоторое время все сидели молча.
– Эхма! Вроде звери, порубить да пограбить, даже живут, как звери, не говорят, как псы лают, – Сучок первым решился нарушить молчание. – А потом как подумаешь… Каково оно со стрелой-то в брюхе лежать да смерти ждать?! А тут даже ребятишки на смерть ходят. Вон из-за болота скольких вперёд ногами привезли…
– А и без них никак, Кондраш, – вступил в разговор Нил. – Вон, сказывают, за болотом тамошний боярин на холопов, как на скотину, тавро ставил. Гераську-то видел, что при Рудном обретается? Вот у него на руке такое тавро и есть?
– Да неужто? – вытаращил глаза Гаркун.
– Есть-есть, не сомневайся. Сам видал, – ответил мастер и снова обратился к Сучку. – А если б нас так? Это ж они нас прикрывают…
– Да знаю я! Знаю, что без воев да без войны на свете не бывает! – вызверился Сучок. – А то мы с тобой, Шкрябка, в ополчении не стояли! Только неправильно это! Не должно так быть! Лучше, когда никого не убивают, а детишек в особенности!
– Лучше-то оно лучше, только где такое сыщешь? За тридевять земель разве, да и там, небось, друг дружку режут…
– Да ну вас к лешему шишки собирать! Развели тут! – Гаркун с видимым усилием сбросил опутавшую приятелей тоску. – Лучше послушайте, какую мы стерлядь по весне взяли.
– В вашей-то переплюйке? У нас в Пивени и то таких отродясь не ловили! – Сучок сам не заметил, что заговорил о Михайловом Городке как о чём-то своём.
– Ловить потому что не умеете! Хошь, счас пойдём и словим?
– Пошли! У меня тут бредень припасён! – подхватился Нил.
Весёлая троица выкатилась в августовскую ночь. Звёзды крошками голубого льда усеяли небо. Луна укрылась за небольшим облачком, и в звёздном свете недостроенная крепость смотрелась не как творение человеческих рук, а, скорее, как спина неведомого чудища, вынырнувшего подышать из глубин Пивени. И что с того, что существо такого размера могло поместиться в невеликой речке исключительно вдоль? На дворе стояла ночь – время, когда грань между явью и навью особенно тонка, когда над миром властвуют лешие, русалки, водяные и домовые, когда на чёрный свой промысел выходят оборотни и вурдалаки…
Они и не заметили, что засиделись дотемна, но не трем же отважным мужам бояться темноты? А если вурдалаки всякие попадутся – тем хуже для вурдалаков! Не вставай на дороге!
Три смелых рыболова отважно двинулись вперёд. Правда, почему-то в сторону от реки, зигзагами и изредка падая. Проделки лешего, не иначе! Но не по силам ночной нечисти остановить трёх сильных и целеустремлённых мужей, что-то твёрдо решивших для себя. Так что Сучок, Нил и Гаркун, преодолев бесчисленные препоны, вновь вышли к воде примерно в полуверсте от крепости.
– От тут ловить будем! – Гаркун решительно взял руководство рыбалкой на себя.
– А чего здесь? Гляди, как заросло-то всё! – Сучок поправил зажатый под мышкой бочонок с яблоневкой и не менее решительно вступил с самозваным начальником в прения.
– А нам того и надо! Во-о-от такая стерлядь, она, того, хитрющ-щая! В траве прячется! – лесовик виртуозно отмёл возражения оппонента и вытер рукавом нос.
– Гаркуш, ты чего? – Нил качнулся, как мачта в бурю, но ни равновесие, ни мысль не потерял. – Это стерв…, стерб…, стер…лядь на этом… как его… на течении живёт, во!
– Не-е-е… там которая дура. А на хрена нам такая? А умная вся тут! Прячется… Понял? Умная потому… Тут она… А ну, ти-ха!!! Спугнёте! – окончательно посрамил сомневающихся Гаркун и в ознаменование своего триумфа вручил товарищам крылья невода. – Порты… эта, того… скидывайте, сейчас ловить будем, но ти-и-ихо-о-о…
Заинтересовавшаяся происходящим луна краем выглянула из-за облака и тут же спряталась обратно, не в силах сдержать хохота. В процессе разоблачения охотники на «во-о-от такую стерлядь» умудрились плотно запеленаться в бредень. На земле. Все втроём. И теперь доблестно пытались выбраться.
– Водяной шалит! Стерлядь прячет! – лесовик сумел высвободить руки и принялся выпутывать товарищей из объятий рыболовной снасти.
– Угу, значит, точно тут стоит и уйти не может, вот! – Нил рванулся в нетерпении и угодил пяткой точно в нос Гаркуну.
– Уы-ы-ы! Тварь подводная! Всё равно поймаем! – с этим воплем главный рыболов вырвался из тенет бредня.
– Точно, Гаркуш, видать, сильно умная, зараза… Но мы-то умнее! Всё одно поймаем!… И сожрём! Под… яблоневку! – решительно согласился Нил и, в свою очередь, шустро выполз на четвереньках на волю. – Сучок, яблоневка где? Чтоб под стерлядь? Она же у-у-умная… а умную…ик… только на яблоневку и приманишь…
– Хррр! Хррр! – Плотницкий старшина так утомился борьбой с неведомой нечистью, что уснул прямо в сети, нежно обнимая бочонок.
– Ах… ик… ты… ик… стерва плешивая! – Нил не смог не воспользоваться случаем и влепил своему старшине смачного пендаля.
– Алллё-о-ону-у-ушка-а-а, ну что ты дерё-о-ошься! – Сучок зевнул во весь рот, перевернулся на другой бок и одной рукой обнял Нила за ноги.
– Ты что удумал?! – взревел тот и наградил старшину новым пинком.
Сучок сел. Некоторое время он ошалело вертел головой, судорожно ощупывал драгоценный бочонок, потом успокоился, собрался с силами и встал. Однако какая-то мелкая нечисть оказалась тут как тут и подставила старшине подножку…
– Ты…ик…чего про… это… яблоневку? – отозвался мастер уже из «партера».
