Филимон стукнул кулаком по колену:
– И сам начальник от того тоже портится. Когда сам всё делаешь, то рано или поздно начинаешь думать, что под рукой твоей одни уроды да дурни косорукие и ленивые, а потом и вовсе на всё хрен кладёшь с размаху! А служба все равно идёт – и без тебя. Хоть и хреново, но всё лучше, чем с тобой. Вот тут-то лапки и опускаются, да так, что помереть охота… Что, не так, скажешь?!
«Да чтоб тебя в дубовый гроб под звонкие песни! Как наизнанку вывернул! Утром мордой в пыли извалял, а сейчас как в выгребную яму макнул! С размаху! И ведь не возразишь… Как с титешником сопливым! Только я ему не хрен с горы, поленом деланный!»
– Угу, – Сучок кивнул, вроде бы соглашаясь, но тут же вызверился. – Только ты мне зубы не заговаривай, я тебе не сопляк какой! Чай, не последняя у меня на Руси артель, и вроде с ней справляюсь! – старшина сплюнул сквозь зубы. – Верно ты говоришь, но это только тогда, когда подручные сами хоть что-то умеют, а тут только я да мои, кто постарше, в ополчении стояли, а остальные нет! Вот и приходится…
– Тпру-у! – Филимон почти не повысил голоса, но Сучок тут же заткнулся. – Ты куда поскакал, воин великий? Что в ополчении стоял, то добро. А что Буне, супротивнику твоему, это тоже не в новинку, ты знаешь, витязь? Отвечай!
– Нет! – зло каркнул в ответ мастер.
– О! – Филимон опять воздел палец вверх. – А должен был! Но молодец, не испугался в незнании признаться, хвалю!
– А…
– Нишкни, я ещё не всё сказал, – наставник слегка насупил брови. – А подумал ты, голубок, отчего так? Ведь должен был – есть у кого учиться. Вон, на боярича глянь, он-то с каждым своим отроком не носится и с урядником тоже, да и тебя, тетерева сизокрылого, тоже не на помочах водит, верно?
– Верно… – от такого выверта Сучок закусил губу.
«Ну ни хрена себе! Нашёл с кем сравнивать! Да Лису побольше, чем мне, достаётся. А треплют-то его как – и лежмя, и плашмя, и всяко разно! Лён так не мнут да не теребят, как его… Навалили на парня – вол сдохнет столько тащить!»
– А что он делает? – старый воин хитро прищурился.
– Ну, ты и спросил! – Воинственно выставил бороду вперёд плотницкий старшина. Больше для себя выставил – ну, не мог Кондратий Сучок просто так сдаться и отвечать, как почтительный отрок перед наставником! Только, вскинувшись, старшина, противореча сам себе, тут же полез скрести пятернёй плешь. – Он всё через ближников своих да через урядников, каждому своё дело определяет, следит, как они то дело исправляют, но сам, ежели дури не творят, не вмешивается, – лицо Сучка сделалось задумчивым. – Всех с уважением выспрашивает, если дело говорят – на похвалу не скупится… Если наказывает, то с холодной головой и по делу… И допрежь всего думает, кого на какое дело поставить… Ну, не знаю…
– Во-о-от! Допрежь всего думает! Главное ты сказал, Кондрат, и остальное верно, только не всё! Я, когда допёр, сам подивился! – Филимон снова пристукнул ладонью по колену.
– Чему подивился? – Старшина всем телом подался вперёд.
– Да есть чему, – наставник осторожно прислонился к стене. – Что дело каждому подбирает по склонности, что учит и учиться заставляет, то не диво…
«А что же тогда? Хотя Лиса куда не ткни, всё не как у людей…»
– Диво вот в чём, – меж тем продолжал Филимон, – Михайла про всех своих людей всё знает: кто чем дышит, кто на что способен, кого к какому делу приставить можно и до каких пределов ему то дело доверить. Всё знает! Понял?!
– Понял вроде, – Сучок заскрёб в затылке.
– Ни хрена ты не понял! – глаза у наставника горели. – Он людей своих знает! Ты хоть раз о своих людях так задумывался? Давить их ты научился, тут большого ума не надо. А вот поднять их… Нет, не так – заставить их самих подниматься, самих болеть за общее, а не ждать, чего ты им приказать соизволишь… Найти для них такое дело, какое они сами своим считать станут, общим и единым для всех…
«Едрит твою, ведь правда! Чтоб меня! У-у-у-у, б…!»
– Ежели об этом не думать, то и получается – был справный ратник в справном десятке, а десятником стал, глядишь, и десяток дерьмо, а десятник ещё хуже, вон как Анисим-покойник! Или десятник в сотники не по уму или допрежь времени залетел, как Данила, – по лицу Филимона пробежала тень. – Скажешь, у зодчих не так? Или не знал ты этого?
– Так. Знал. – С Сучка лил пот.
– А чего же ты тогда, голова – два уха, всех до того довёл, что тебя твои люди черепахой бегучей величают, а сам ты уже на ногах не стоишь? Почему урядников своих ни во что не ставишь и в их дела нос суёшь?!
– Так я как лучше хотел, – беспомощно развёл руками плотницкий старшина.
– Ты ещё разревись и нос подолом утри! – Филимон пристукнул клюкой. – На четвёртый десяток перевалил, а как дитё малое! Хватит сопли до яиц развешивать, всё, что надо, ты знаешь, давай думай, как командовать надлежит, ну!
Сучка шатнуло. Некоторое время он стоял, глядя прямо в стену перед собой, а потом заговорил:
– Перестать людей дёргать, сесть, подумать, кто к чему склонность имеет, какой характер, чего от кого ждать, чего умеют, чего не умеют. После решить, кто на что годится и по годности начальствующих поставить, – старшина резко втянул воздух и взглянул на наставника в упор. – С тобой о назначаемых посоветоваться, ты в воинском деле сейчас старший, узнать, что ты по обороне задумал, да подумать как твой приказ ловчее выполнить, а потом своим объяснить, да так, чтобы поняли!
– Для начала годится, Кондрат! – Филимон поднялся с лавки. – Так и делай. Если что непонятно или сомневаешься в чём, то у меня, Тита, Макара или Прокопа спрашивай. Я над каждым из твоих урядников кого-то из них приставил. Они-то тебе дури натворить и не давали. Сам при мне будешь. Понял, господин десятник розмыслов?!
– Так точно, господин наставник! – Сучок встал «смирно».
«А он-то откуда знает? Мои бы не проговорились. Значит, Лис ему за мной присматривать велел? Точно! Небось, сказал ещё: «Посмотри, господин наставник, годится Сучок али нет?» А вот хреном вам по всей роже, хрип порву, но докажу, что гожусь, и люди мои тоже годятся!»
– Вольно! Давай-ка присядем, – старый воин опустился на лавку.
Мастер последовал его примеру.
– Совет я тебе дать хочу, Кондрат, – Филимон сочувственно посмотрел на Сучка. – Ты не спеши всё сразу, даже то, что сегодня сам сказал, не спеши; подумай, что сразу, что потом делать, а то опять скакать начнёшь – это первое. Второе, никогда не забывай о своих людях, всегда найди время проверить, как они: сыты, здоровы, веселы, всего ли хватает? Если чего не хватает – исправь, если невозможно – объясни, почему и когда возможно станет, подбодри, пошути. Третье, не давай сидеть без дела, от этого всякие мысли ненужные в башку лезут. Сам тоже всегда при деле будь, ты не херувим с крылами, до всякой хренотени не хуже прочих додуматься можешь.
