– Отворяй давай! – пресёк препирания голос Филимона.
Калитка со скрипом открылась, и плотницкий старшина узрел встречающих.
«Етит меня долотом! Это чего ж на свете белом деется? Последние времена, видать, настали!»
Было от чего изумиться рабу божьему Кондратию, ох, было – из калитки показался сначала взведённый самострел, а за ним явилась и его обладательница. Да, именно так – стражником, точнее, стражницей у ворот оказалась нескладуха Млава. Правда, изрядно похудевшая и весьма воинственная. Что удивительно, оружие бывшая толстуха держала весьма сноровисто, да и кольчуга, проглядывавшая из-под полушубка, как и прочее воинское железо, сидела на девке отнюдь не как седло на корове. За воительницей стояли, скаля зубы, наставник Филимон и один из отроков.
– Здрав будь, Кондрат, – улыбнулся наставник. – Ну как оно?
– Етит меня! – Ноги у Сучка чуть не подломились – Поляница хренова! Это она одна у вас такая или всех девок поверстали? Въезжать-то нам можно?
– Въезжайте, витязи! – хохотнул Филимон. – Отворить ворота!
– Серафим! Давай сюда! – обернувшись, крикнул Сучок, а потом привалился к стене. От избытка чувств. Ноги не держали.
Сани с Буреем долетели до ворот быстрее птицы. Возница, похоже, рад был сам впрячься в оглобли рядом с лошадью, лишь бы избежать гнева своего хозяина: от обозного старшины разве что искры не сыпались.
– Какого лешего?! – Бурей схватился за кнут, едва оказавшись в воротах. – Всех к растакой матери…
– Не велено! – Млава наложила болт на самострел и наставила оружие прямо на обозного старшину. Мигом позже её движение повторил урядник.
Бурей встал как вкопанный. Маленькие глазки вылезли из орбит и вращались в разные стороны, а из недр бородищи с трудом прорывалось натужное матерное сипение. Чуток поудивлявшись, старшина громко икнул, помотал башкой, матюгнулся уже отчётливо, прочистил горло и спросил:
– Кондрат, что за грибочки твоя Алёна на стол выставила?
– Г-г-г-рузди! – пролепетал обалдевший Сучок. – Чего с тобой, Серафим?
– Блазит меня, Кондрат, – Бурей ещё раз мотнул башкой. – Привиделось, что девка в меня стрелялкой тычет! Не бывает такого!
– Бывает, Буреюшка, – ответил за Сучка Филимон. – У нас и девки службу знают!
– Ык! – От избытка чувств Бурей пнул несчастного Буську.
– Так-то! – ухмыльнулся наставник. – Въезжайте давайте! Ты, гляжу, оздоровел малость?
– Оздоровел… – Обалдение немного отпустило мастера.
– Вот и добро! – Филимон переложил клюку из руки в руку и повернулся к уряднику. – Урядник Прокопий, пошли за плотниками, скажи, пусть к терему идут. Все.
– Слушаюсь, господин наставник!
Парень исчез.
– А тебя, Млава, за службу хвалю! – Филимон с лёгкой улыбкой поднёс руку к шапке.
– Рада стараться, господин наставник! – гаркнула девка так, что под воротами пошло гулять эхо.
– Вижу, что рада, – усмехнулся Филимон. – Сейчас тебя сменят, беги болт подбери, а то забыла, небось.
– Виновата, господин наставник! Слушаюсь, господин наставник! – Млава зарделась и улыбнулась во весь рот.
– Вот так-то! – Филимон обернулся к Сучку и Бурею. – Подвезите до терема, что ли, когда ещё в расписных санях покататься доведётся!
Бурей, сопя, откинул полость. Филимон по-стариковски кряхтя, уселся. Бурей и Сучок устроились рядом.
– Знать, совсем ты из ума выжил, Филимон, – прохрипел Бурей. – Девке убойное оружие в руки давать! Ладно, мимо стрельнула, а если б попала?! У девки соображения, что у курицы!
В это время в воротах появилась ещё одна девка в сопровождении отрока. Оба при самострелах. Трое седоков и возница уставились на них. Новоприбывшие дошли до Млавы и остановились напротив неё.
– Отроковица Млава, пост сдать! Отроковица Прасковья, принять пост! – вытянулся перед юной воительницей отрок.
– Пост сдала! – стараясь побасить, ответила Млава.
– Пост приняла! – отозвалась вторая девка. Не так грозно, но тоже вполне привычно оттарабанила команду звонким голосом.
– Вот так-то, Буреюшка, – усмехнулся Филимон, глядя на выпучившего глаза и что-то невнятно рокочущего про себя обозного старшину. – Мож, повезло тебе, а мож, так и надо было.
– Трогай! – пнул Буську Бурей.
В тереме Сучка, Бурея и Филимона приняли какие-то девки, уже без самострелов и в привычной девичьей одежде, проводили в жарко натопленную горницу, усадили на лавки, поставили на стол угощение и велели ждать.
– Чего ждать-то? – вызверился было Сучок. – Я лучше своих проведаю пойду!
– Боярыня ждать велела, мастер, – развела руками одна из встречающих. – Сказала, как готово будет, так позовёт.
– Чего готово-то?
– Не ведаю, мастер! Ты не серчай – мы со всем уважением. – Девка махнула поклон.
«О как! Раньше сроду так не кланялись… Надо ждать, выходит, раз с уважением…»
– Кондрат, тебе сказано сидеть – вот и сиди! – усмехнулся Филимон. – Тебя, Серафим, это тоже касается. А я пройдусь пойду.
– Чего ждать-то? – рыкнул Бурей.
– Увидите, – опять ухмыльнулся наставник. – А пока занятие вам на столе стоит!
– Ну и хрен с тобой! – Бурей потянулся к плошке с закуской.
Особо долго ждать не пришлось – выпили по чарке слабого пива, закусили тем, что на столе стояло, повторили и на том всё – в горницу вернулся Филимон.
– Ну, идёмте, други! Готово всё!
«Чего готово-то? Мне бы своих обрадовать поскорее, а они тут хороводы водят. Меч-то Филимон для чего навесил?»
Идти, как оказалось, надо было в трапезную, причём Бурея впустили сразу, а Сучку и Филимону пришлось ещё обождать на крыльце. Плотницкий старшина принялся наскакивать с вопросами на наставника, но, кроме усмешки в ответ, ничего так и не получил. Неизвестно, что отмочил бы потерявший терпение мастер, но тут дверь отворилась.
– Боярыня заходить просит. – Млава, уже без доспеха и с одним только кинжалом, на этот раз вполне почтительно отмахнула поясной поклон.
Филимон ухмыльнулся и кивком указал Сучку на дверь – давай, мол. Мастер шагнул через порог.
«Итит твою! Чего они тут удумали?»
Было с чего удивиться: вместо столов и лавок горницу заполняли люди. В центре стояла боярыня Анна в праздничном уборе, за её правым плечом Андрей Немой при мече и серебряной гривне, вдоль одной из стен выстроились немногочисленные отроки во главе с наставниками, купчата, предводимые Ильёй, и девки во главе с Ариной, все при оружии и принаряженные, а у противоположной стены – плотники и те из лесовиков, что решили переселиться в Михайлов Городок, тоже в кобеднишнем
[42] наряде. Рядом с плотниками, но чуть наособицу расположились Нил, Гвоздь, Струг, Гаркун и Швырок. Бурей устроился отдельно от всех – ни нашим, ни вашим. К нему-то и отошёл Филимон, оставив плотницкого старшину в одиночестве.
